Сколько ни давай себе обещаний, а в жизни всегда может повернуться по-другому. В справедливости этого утверждения Фесту довелось убедиться очень быстро.

В лагере для детей иногда крутили кино, и Фест решил воспользоваться случаем, дабы познакомиться, так сказать, с местной культурой. Фильм на сей раз оказался старый, еще черно-белый, и назывался Добро пожаловать, или "Посторонним вход воспрещен!" Фест сразу понял, что это комедия положений. У него на родине такие тоже когда-то снимали. Вроде бы непритязательно, но зато весело, сойдет, чтобы развеяться.

Действие там, кстати, проходило в таком же детском лагере, которые в те годы назывались "пионерскими". Антураж вроде бы должен был кардинально поменяться, но в этом киношном лагере Фест с удивлением обнаруживал много схожих черт с тем, в котором он сам сейчас пребывал. Это что же получается, столько лет прошло, а традиции, да что там, даже многие элементы материальной культуры ничуть здесь не изменились? Все те же отдельно стоящие деревянные туалеты, все то же купание в реке в специально огороженных загонах, все те же родительские дни с дурацкими играми. И, кстати, дети и сейчас точно так же боятся быть выгнанными из лагеря, как и в те давние времена.

Вокруг этого, кстати, и строился сюжет фильма. Главный его герой, Костя Иночкин, во время купания удрал из огороженного загона, переплыл реку и встретился с деревенскими ребятами на той стороне, за что и был отправлен из лагеря его директором Дыниным. Но вернуться домой мальчик не мог, чтобы не травмировать бабушку, и потому тайком вернулся в лагерь, залез под лагерную трибуну и успешно скрывался там сперва при помощи товарищей по отряду, а потом и сочувствующего ему лагерного персонала. Фест, кстати, тоже ему сочувствовал, хотя и находил поведение всех положительных героев фильма асоциальным. Или здесь просто социум такой специфический, что для соответствия ему следует именно так себя вести?

И все у них вроде складывалось неплохо, но впереди маячил родительский день, когда бабушка наверняка приедет проведать Костю. И у Костиных друзей возникла идея этот день сорвать, а для этого надо было, чтобы в лагере объявили инфекционный карантин. В принципе, такое отношение к инфекциям здесь Фест готов был понять. Универсальной защиты от любой потенциальной заразы тут до сих пор не придумали, прививки не всегда эффективные, да ото всего и не привьешь. И это сейчас, а во времена создания этого фильма дела наверняка обстояли еще хуже. Так что лагерная врачиха, возможно, и не так уж зря беспокоилась, хотя она со своим голосом, похожим на корабельную сирену, определенно была сатирическим персонажем.

Но вот способ, каким эти мальчишки решили сымитировать заболевание, Феста откровенно поразил. Они хотели, чтобы их тела с ног до головы покрыла красная сыпь, а для этого стали нагишом забираться в заросли какой-то высокой травы, причем видно было, как они ее боялись! На родине Феста ничего подобного не встречалось, поэтому он после окончания фильма резонно поинтересовался у друзей, что это такое было вообще? Они ответили, что эта трава называется крапивой и она страшно жгучая.

- Даже хуже розог! - добавил Дима.

Фест не поверил. Уж розги-то он на себе испытал и прекрасно представлял, что это такое. И что, все эти пацаны прямо такие герои, что готовы так страдать ради друга? Особенно если вспомнить, что один из них потом не выдержал давления и нарисовал на Костю гадкую карикатуру! Ну, не розгами же ему тогда угрожали, в самом-то деле!

Выразив свои обоснованные сомнения, он, однако, получил в ответ дружные заверения всех троих, что Дима вовсе не преувеличивает и что в их стране, мол, пацаны и в самом деле такие стойкие и самоотверженные, что в состоянии добровольно решиться на такую боль. Не чета, мол, им, инопланетным хлюпикам! Тут Фест, разумеется, взвился и опрометчиво заявил, что может это повторить. Ну, надо же постоять за честь родной планеты! Ему ответили, что не поверят, пока не увидят это собственными глазами.

Да, Фест прекрасно понимал, что его, говоря здешним языком, "берут на слабо". Если под розги они попали по собственной дури, все четверо, и к тому же вовсе не рассчитывая на подобный исход, то сейчас никто из этой троицы явно не собирался составлять ему компанию, рассчитывая лишь понаблюдать со стороны. Но Фест за дни пребывания в этом лагере уже почувствовал себя невероятно крутым. Ну, мало ли что они тут заливают! Может, эта трава и в самом деле жгучая, но те мальчишки в фильме реально же ею хлестались и не померли при этом от болевого шока! Ну, стало быть, и с ним ничего плохого не произойдет!

Гордо заявив, что он от своих слов не отказывается и готов им наглядно все продемонстрировать, Фест поинтересовался, где ему найти такие заросли? Он все же не местный, окрестностей лагеря не знает.

Друзья, однако, оказались более осведомленными. Олег припомнил, что в лесу есть просека, а на ней заросли крапивы. Не такие, конечно, обширные, как показано в фильме, но Фесту хватит. Идти туда решили, разумеется, во время сонного часа.

Выбраться из лагеря через дыру в заборе и на этот раз удалось благополучно. Фест вдруг почувствовал себя в роли приговоренного, которого ведут на казнь. Но идти на попятную он не собирался, все же очень хотелось оставить о себе здесь лучшее впечатление.

Заросли высокой травы действительно обнаружились в указанном Олегом месте. Передернув плечами, Фест принялся медленно раздеваться. Особенно тяжело почему-то оказалось стянуть с себя трусы. Оставшись, наконец, без единой тряпочки на теле, мальчик коротенькими шажками двинулся к зеленой стене...

Свежий ветерок холодил обнаженную кожу, и Фест как-то особо ясно почувствовал свою полную незащищенность. Уже перед самой крапивой он замер и ждал уже, что друзья подтолкнут его в спину, как того мальчишку в фильме, которому выпал жребий первому входить в крапиву, но эти трое ничего предпринимать не стали, наблюдая за ним с тыла и явно ожидая, когда он проявит собственную инициативу. И Фест, наконец, решился...

Перед вхождением в крапивные заросли он инстинктивно согнул руки в локтях и прикрыл ими грудь, так что сперва обожгло их, а потом бедра и живот. Боль оказалась столь резкой и жгучей, что он с трудом сдержал крик. Замерев на мгновение, он, однако, возобновил движение и стал продираться сквозь заросли, разводя стебли локтями и тихонько подвывая. Разведенные им стебли смыкались за его спиной, касаясь теперь уже чего попало, так что теперь досталось и его бокам, и спине, и ягодицам. А спереди теперь уже просто все горело, включая даже интимные места!

Собрав всю свою волю, Фест сумел пересечь эти жуткие заросли из конца в конец и обрел возможность трезво оценить свои ощущения. Боль была, конечно, не такая, как от розог, она и не думала проходить после окончания контакта с ее источником, но зато и не вспыхивала заново при каждом движении, и ходить не мешала. Сколько это будет длиться, мальчик не представлял, но надеялся, что все же недолго. Хотелось завывать, но терпеть все же было можно.

И тут в Фесте очень некстати проснулся перфекционист. Он заметил, что спереди его жжет куда сильнее, чем сзади, а ведь те пацаны в фильме, помнится, и по спине себя тоже нахлестывали, специально срывая для этого крапивные стебли. Ну, чтобы выглядеть одинаково со всех сторон. В точности повторять их методику он все же не стал, а вместо этого решил еще раз пересечь крапивные заросли, только передвигаясь уже спиной вперед. Пусть поглядят и осознают, какой он на самом деле стоик!

Заранее стиснув зубы, чтобы не заорать, и обхватив себя руками за плечи, Фест вновь вступил в крапиву. Жгучая боль сперва усилилась, охватывая новые места, а потом новые соприкосновения с крапивными стеблями почти перестали восприниматься, ибо ничего уже не могли добавить к его ощущениям. Двигаться спиной вперед, не видя даже, куда ступаешь, было очень неудобно, но Фест все же продрался сквозь заросли и наконец позволил себе оглянуться. Друзья безмолвно пялились на него, выпучив глаза и, кажется, не в силах даже слова подобрать, пока, наконец, Олег ни выдохнул:

- Ну, ты даешь!...

Триумф был полный. Купаясь в лучах заслуженной славы, Фест даже как-то игнорировал испытываемую боль, но эйфория постепенно уходила, уровень адреналина в крови тоже спадал, а вот жжение оставалось. Все места на его теле, что испытали контакт с крапивой, порозовели и даже заметно вспухли, и Фест не знал, как избавиться от неприятных ощущений. Дима, правда, подсказал, что болеть станет меньше, если омыть тело холодной водой, но времени добраться до речки у них уже не было, так что пришлось одеваться и топать обратно в лагерь.

Испытываемые Фестом муки, впрочем, оказались не вечными. Уже на обратном пути жжение утихло до просто неприятного зуда, от которого хотелось чесаться, но мальчик упорно себя сдерживал. Он больше опасался сейчас неприятных расспросов, если в лагере его увидят в таком "вареном" виде. К счастью, они никому не попались, а вскоре и общая воспаленная краснота спала, оставив те самые мелкие точки, ради которых ребята в фильме и ныряли в крапиву. Валера заявил, что у них тут даже болезнь такая есть, именуемая крапивницей. Ну, тут уж Фест был спокоен. Все посвященные в его тайну здесь уже знали, что никакая инфекция к нему прицепиться не может, так что закрывать лагерь на карантин из-за него точно не будут.

К вечеру зуд ослаб настолько, что казался даже приятным. Так, легкое пощипывание в разных местах. Ощущения от розог держались куда дольше, так что ребята явно заливали, что, мол, крапива хуже.

Друзья, разумеется, проболтались о выигранном им споре и так впечатлили своих слушателей, что последний день пребывания в лагере Фест ловил на себе восхищенные взгляды. Из непонятного новичка он за короткое время смог выбиться в местные герои. Это было просто до одури приятно, и Фест жалел их, что не сможет открыто поделиться своими приключениями у себя на родине. Увы, не поймут...

Оговоренный срок пребывания в лагере закончился, все лица, причастные к сохранению его тайны, получили заслуженную плату, так что расставались они друзьями. Рунд со Стэлом встретили его в лесу, заставили раздеться для осмотра, подивились странным отметинам на его теле, но удовлетворились объяснениями, что так, мол, надо было, для получения сильных впечатлений. Фест понимал, что по возвращении на родную планету его ждет тщательный медицинский осмотр и въедливых вопросов по поводу этого всего тогда точно не избежать, но особо по этому поводу не беспокоился. Ну, убедятся, что он вполне здоров физически и никаких психологических травм при этом тоже не получил, и отстанут. Испытанные им приключения того стоили.

Ну что ж, прощай, Земля! Жаль только, что второй раз его сюда уже, наверное, не пустят.