Автор Беляков.
В это село Витю Трешнева сослали на все лето, потому что у родителей, с трудом справлявшихся с выплатой ипотеки, не нашлось лишних денег, чтобы приобрести ему путевку даже в пригородный лагерь, а оставлять его в городе дышать пылью и раскаленным асфальтом им совесть не позволяла. Тут-то мать Вити и вспомнила о своих собственных родителях, до сих пор проживавших в каком-то глухом таежном селении со странным названием Лихоборы. Отец шутил, что подобный топоним и в Москве имеется и он явно намекает на лес, в котором раньше свирепствовали разбойники. Вероятно, и там творилось нечто подобное. Витя в это не слишком верил. Ну ладно в Москве, хотя тогда это было еще Подмосковье, но все равно город рядом, подстерегать и грабить есть кого. Но в тайге-то, в отдалении от больших дорог, что им делать?
Вообще-то Витю раз уже привозили в это село для знакомства с бабушкой и дедом, когда он был еще дошкольником. С той поры ему запомнился большой огород, где росло много малины, и протекающая рядом с селом речка, куда он бегал купаться вместе с соседским пацаном Петькой Гавриловым. Речка была мелкая, не утонешь, но и не поныряешь, так что те, кто постарше, предпочитали ходить на соседние озера, которых неподалеку от Лихоборов было целых три. А если припомнить окрестные болота с вытекающими из них ручьями, то можно сказать, что воды в этой местности было в изобилии. Лес тоже имелся, и даже довольно густой, а вот с пахотной землей и пастбищами дело обстояло куда хуже, так что народ жил в основном охотой, рыбалкой и сбором лесных даров. Ближе к осени, например, всем селом отправлялись по клюкву, но сейчас был еще не сезон.
Витя даже не сразу узнал своего давнего приятеля в тощем белобрысом подростке, в которого вымахал Петька за шесть прошедших лет. Впрочем, и сам Витя с тех пор, наверное, изменился не меньше. Как бы то ни было, прежняя дружба была восстановлена, и Гаврилов постарался ознакомить Витю со всеми местными достопримечательностями, включая, в первую очередь, окрестные озера. В Долгом, соединяющемся протокой с рекой, ловили щук, к Черному, самому близкому к селу, ходили купаться и на его же берегу строили бани. Петька рассказывал, что в январе, на Крещение, там даже купель вырубали и ныряли туда всем селом. Озеро Круглое находилось дальше остальных, среди леса, и считалось самым глубоким. Из приличных рыб водились там только караси, но и на них находились желающие.
Но именно этим летом началась на Круглом какая-то чертовщина. Рыбачивший там пенсионер Михалыч прибежал вдруг в село вусмерть перепуганный и поведал, что на него только что напало из воды какое-то зеленое страшилище, так что он еле ноги унес. Слушавшие Михалыча мужики поверили ему не слишком. Всем известно было, что он во время рыбалки нехило закладывает за воротник, а с пьяных глаз еще и не такое привидеться может. Как бы там ни было, озеро на всякий случай стали обходить стороной и детям строго-настрого запретили туда соваться. Но двенадцатилетних мальчишек разве этим остановишь!
Предпринять авантюрную вылазку на Круглое первым предложил Петька, дескать, вот он какой крутой! Витя по натуре был более осторожен и не полез бы очертя голову в совершенно незнакомое ему место, но ему совсем не хотелось выглядеть трусом в глазах приятеля, и он с неохотой согласился. Ладно, мол, показывай, что у вас тут за зеленые черти завелись!
Захватив удочки и сказав родным, что идут рыбачить на озеро Долгое, парни кружным путем, по лесным тропам, пробрались на берег Круглого. Витя внимательно пригляделся. Озеро как озеро, действительно круглое по форме, поросшее камышом у берегов и почему-то окруженное со всех сторон глинистыми буграми, словно грунт специально с его дна доставали.
- Его что, люди выкопали? - задал он напрашивающийся вопрос.
- Да не, - отмахнулся Петька, - оно на месте метеоритного кратера образовалось. К нам геологи приезжали его изучать, они и сказали. Они думают, там на дне до сих пор метеорит лежит, даже достать хотели, только ж тут глубина метров двадцать, да еще и ила на дне наверняка набралось, короче, так и не нашли.
- А откуда этот ваш Михалыч сбежал?
- Да вон там рядом с камышами удобный подход к воде есть. Тут он обычно и сидит.
На крошечной зеленой полянке не было заметно никаких следов борьбы, и Витя чуть успокоился. Может, и впрямь на Михалыча белая горячка напала, а вовсе не какая-то большая тварь, обитавшая в озере. Да и где тут большая поместится-то? Все же Круглое озеро по размеру далеко не Лох-Несс, максимум метров сто в поперечнике будет.
Решив, что место и так уже прикормленное, ребята решили ловить карасей на раздобытых на лугу кузнечиков. Те, правда, что-то не спешили клевать. Витька, чуть было уже не закемаривший от скуки под теплым летним солнышком, встрепенулся, когда один из его поплавков на мгновение ушел под воду. Поклевка? Он пригляделся и с изумлением увидел, как нечто, похожее на огромную лягушку, плывет под водой в сторону камышей. Дернув Петьку за руку, он тут же прижал палец к губам, мол, молчи! Приятель тоже разглядел чудище и затихарился.
Обоим пацанам было одновременно и жутко, и страшно интересно. Неведомое животное не спешило пока на них нападать, а шарилось по дну. Морды его пока было не видно, но Вите чем дальше, тем больше казалось, что голова у озерного обитателя какая-то совсем не лягушачья. Стоп, вот он, кажется, направился к берегу. Мальчишки готовы были уже удрать куда подальше, когда обитатель Круглого поднял, наконец, над водой свое лицо. Да, нормальное человеческое лицо, если не считать зеленой кожи и отсутствия каких-либо волос!
- Эй, ты кто? - испуганно вопросил Петька, на всякий случай отползая подальше от воды.
- Владик Сомов, - вполне четко произнес зеленокожий, хотя Витя почему-то ожидал, что он сейчас заквакает.
- Владик?... Ты?!... - выпучил глаза Петька и тут же пояснил Вите: - Этот пацан, он тоже из дачников, в прошлом году пропал. Всем селом искать его ходили, думали, что в болоте утонул, а он здесь, оказывается!
- Я, - подтвердил зеленокожий, выбираясь на берег. Теперь действительно было видно, что это мальчишка, их сверстник, хоть и в лягушачьей коже. Витя даже бояться его перестал. Петька, однако, на всякий случай держался подальше и продолжал допрос:
- А как ты стал, ну, таким? И зимой как выжил? В ил зарывался?
Ладик расхохотался:
- Не, я все же теплокровный. А как стал, спрашиваешь? Ну, я тут тоже гулять любил, только в одиночестве, и как-то вижу, незнакомая девчонка плавает. Да так быстро, что твоя щука! Присмотрелся, а у нее все тело в чешуе!
- Русалка!.. - ахнул Петька.
- Ну, не совсем, у них тут нормальные ноги вместо хвоста и они называют себя понтидами.
- Так здесь же не море, - проявил свои познания в древнегреческом Витя.
- Так все моря люди уже давно затравили! А в Черном в нижних слоях теперь вообще сероводород, как там жить?! Ну, они и перебрались в этот водоем. Там внизу...
- Ил сплошной, - перебил его малость осмелевший Петька.
- Двойное дно! Ложное, что наверху, весь мусор задерживает, что в озеро попадает, а ниже там вполне чистая вода и можно жить. Они иногда всплывают на поверхность, но чаще по ночам, чтобы их никто не увидел, а этой вот на солнце взглянуть захотелось.
- А дальше что? - поторопил его Витя.
- Ну, я ее окликнул, и она подплыла. Поговорили немного.
- Ты язык их знал?
- Я ихний нет, а вот они наш - да. Они вообще телепатией владеют и любой земной язык могут освоить на раз-два. Потом она пригласила меня прогуляться к ним. Я сказал, что плавать не умею, а она ответила, что меня там научат и вообще я смогу проводить под водой столько времени, сколько захочу, как рыбы или лягушки, надо только соответствующий обряд провести. Ну, я и согласился.
- И выбрал лягушку, - резюмировал Витя. - А почему не рыбу?
- Ну, как-то они мне больше нравились. К тому же на берег можно надолго выходить, а у понтид жабры пересыхают.
- А у тебя зато кожа зеленая, - хихикнул Петька.
- Зато дышит, - отрезал Владик. - Короче, нырнул я с ней, а там у них внизу настоящий дворец в воздушном пузыре, чтобы простые смертные люди дышать могли, и сад офигенный! Ну, провели надо мной обряд, и остался я там жить. У них все хорошо, но есть одна проблема - почему-то рождаются одни девчонки. Так что им надо время от времени привлекать мужчин со стороны, чтобы род не пресекся. Живут они долго, но все же не вечные.
- Ага, остался у этих понтид, а о родителях и позабыл совсем, - обличающе промолвил Петька. - А они тебя потом искали!
- Какие, нафиг, родители, я детдомовский! - огрызнулся Владик. - Я родителей своих вообще не знаю! А эти Сомовы меня под опеку взяли, потому что за это деньги хорошие платят, только тратили не на меня. Относились хуже, чем к своей собаке, и на лето в эту дыру к своей родне отправляли, чтобы на путевки не тратиться! Я только у понтид впервые и узнал, каково это, когда тебя любят!
Зеленокожий яростно сверкал глазами, и Петька вновь опасливо отодвинулся.
- Чего ты на Михалыча напал, да так напугал его, что тот прибежал в деревню сам не свой? Он-то чем тебе не угодил?
- А нефиг тут сети на нашу рыбу ставить! Ее и так немного осталось! - окрысился Владик. - Я этому деду изорвал все, а потом, стоило мне из воды показаться, как он тут же и удрал, да так, что пятки сверкали!
Петька умолк. Вот о сетях Михалыч никогда даже не упоминал, потому что запрещено так рыбу ловить, браконьерством это считается...
- Короче, пацаны, - промолвил Владик, - если хотите посмотреть, как там внизу живут, то могу вас проводить. Понтиды вам только рады будут.
- И навсегда потом с ними остаться? - ухмыльнулся Петька.
- Да нет, зачем, если захотите, потом вернетесь.
Как ни хорохорился зеленокожий, но видно было, что скучновато ему живется без мужского общества. Все ж не дело это, когда кругом одни девчонки...
- Не, я пас! - Петька опять отодвинулся подольше от Владика, словно опасался, что тот потянет его в воду насильно, Витю же предложение заинтересовало.
- А я, пожалуй, сплаваю...
- Вить, ты спятил? - Петька покрутил пальцем у виска.
- И ничего не спятил, а просто не такой трус, как ты, - ответил ему Владик. - Витя, только ты перед тем, как нырять, сними с себя все. Это ложное дно устроено как барьер, который задерживает все неживые предметы и пропускает только одушевленную плоть. Чем потом искать там свои вещи, лучше на берегу их оставь. Небось, не украдут.
Обнажаться было немного стремно, но Витя все же разделся догола и зашел в воду. Нырять он в принципе умел, но не так глубоко.
- Задержи дыхание, держись за меня, и я протащу тебя через барьер, - развеял его сомнения Владик.
Витя осторожно ухватил его за руку. Рука, кстати, оказалась вполне теплой, не лягушачьей, разве что пальцы на ней соединялись перепонками из кожи. Пацаны дружно нырнули, и Владик, загребая одной рукой и помогая себе ногами, пошел вглубь, утаскивая за собой Витю. Тот зажмурился и почти ничего не видел, только почувствовал, как пролезает через какую-то обволакивающую его пленку, потом еще один длительный нырок, еще одна странная пленка, и вот он уже приземлился на песчаное дно. Только тут Витя рискнул открыть глаза.
Зрелище перед ним предстало ошеломительное. Белый песок под ногами, солнца не видно, но сверху льется рассеянный свет, а прямо впереди роскошный дворец из розового мрамора, построенный в греческом стиле, то есть с портиком, опирающимся на изящные колонны. Окружала дворец роскошная субтропическая растительность, какую теперь и в Греции нечасто увидишь, разве что в Ботаническом саде каком.
Витя так бы и пялился на всю эту красоту, но тут до него донесся мелодичный смех. Из-за колонн показались девчонки в цветочных венках, и его возраста, и помладше, и немного постарше. Одежды на них не было никакой, если не считать блестящей чешуи, покрывающей их стройные тела от самой шеи до пят. Поскольку от потрясения он и шагу сделать не мог, они мигом окружили его и затеяли вокруг него хоровод, потом одна, самая смелая, подскочила и поцеловала его в щеку. Витя мигом вспыхнул и вообще замер столбом, после чего его принялись целовать и обнимать уже все девчонки по очереди. Через минуту, весь зацелованный, он был под руки увлечен ими в сад, где они быстренько сплели для него венок и водрузили на макушку. А Владик, зараза зеленая, молча отвалил куда-то в сторону, оставив его одного на растерзание девчонкам!
Спасли его понтиды более старшего возраста, явившиеся посмотреть, кого это завлек к ним Сомов. Девчонки при их появлении разбежались, впрочем, недалеко, и с любопытством выглядывали из-за кустов, пока их старшие соплеменницы обсуждали на своем наречии стати юного Трешнева. Витя, конечно, ни слова в их разговорах не понимал, но чувствовал себя как на медосмотре. Впечатление, похоже, он оставил положительное, поскольку самая старшая из понтид перешла на русский язык и весьма любезным тоном поинтересовалась, как зовут Витю, кто его родители, как он сюда попал и что хотел бы получить от обитателей озера.
Витя честно признался, что завлекло его сюда чистое любопытство и хотел бы он все здесь посмотреть, ну и, если можно, научиться плавать не хуже Владика.
- Как лягушка или как рыба? - задала вопрос та.
Витя призадумался. Ему хотелось бы ни в чем не уступать Владику, но вот иметь самому лягушачью кожу как-то не очень тянула. Чешуя на девчонках выглядела куда красивее.
- Как рыба, - выбрал, наконец, он, - только я так и не понимаю, а вам-то что с меня надо?
В то, что все эти блага ему дадут исключительно за красивые глаза, Вите как-то не верилось.
- Владик - хороший мальчик, - промолвила понтида, - но плохо, если целое поколение будет происходить всего от одного отца.
От таких откровений Витя залился краской и стыдливо пробормотал:
- Только ведь я еще не...
- Я вижу, что ты еще не, - ответила понтида, - но ты уже скоро созреешь, а до тех пор сможешь пользоваться нашим гостеприимством.
Вот тут Витя чуток испугался. Скоро - понятие растяжимое, это ж сколько ему тут прожить-то придется? Впрочем, каникулы еще только начались, до конца лета родители в Лихоборах не появятся, так что время осмотреться здесь у него еще есть. Плавать как рыба хотелось очень...
- Но не все в жизни дается даром, - продолжила, между тем, понтида. - Мы своими силами можем кормить тебя и развлекать, но дать тебе способность жить в водной среде может только наша богиня, а она сделает это только в обмен на жертву с твоей стороны.
- Но у меня же ничего нет... - развел руками Витя.
- Ей не нужно от тебя материальных благ. Боги любят тех, кто жертвует ради них свою кровь. Тебе предстоит ритуальная порка на ее алтаре.
У Вити захолодело в животе. О порках он пока имел чисто теоретическое представление, хотя в тех же Лихоборах его сверстников драли почем зря. Но он-то был там гостем, к тому же особо не шалил, и в прошлый раз никто его так тронуть не посмел, а в этот он еще и нагрешить никак не успел, ну, если не считать похода на озеро. В городе же, где он жил постоянно, о подобных наказаниях и думать уже забыли. Тем не менее, заранее праздновать труса он не собирался.
- А Владик тоже такую жертву приносил? - спросил он.
- Да, и вел себя на алтаре очень достойно, - ответила ему понтида.
- Ну, тогда и я принесу... - решившись, выдохнул мальчик.
Он был уже морально готов, но оказалось, что ритуальная порка требует серьезной подготовки. Будущей жертве надо было сперва очиститься снаружи и изнутри и провести немало времени в медитации, изгоняя из головы все греховные мысли. Проводящие ритуал жрицы, в свою очередь, должны были приготовить священные розги. Срезать их следовало исключительно с растущего в саду персикового дерева, посвященного богине. Считалось, что они, рассекая кожу, передают тем самым жертве силу и благословение богини.
Когда все было готово, Витю провели в зал с алтарным камнем. Юных понтид оттуда шуганули, ибо им не следовало присутствовать при посвящении их будущего партнера и свидетельствовать его возможную слабость. Владика, уже прошедшего через подобный ритуал, однако, допустили, дабы он укреплял дух новообращаемого.
Несмотря на проведенную медитацию, Витю била нервная дрожь. Вот сейчас он станет участником чего-то древнего, жуткого и при этом невероятно важного! При этом мысли витали где-то отдельно от его же собственных действий. Он чисто на автомате исполнял указания ведущей его жрицы, заходил в зал, садился на корточки перед статуей грозной богини и падал перед ней ниц, отбивая положенное число поклонов, потом забирался на алтарный камень и укладывался на нем ничком, отдавая свои руки и ноги в распоряжение тех, кто будет удерживать его во время порки. В ногах у него стала еще не старая и очень сильная понтида. Когда она ухватила его за щиколотки, Вите показалось, что их сжало стальными обручами. А вот в головах у него встал Владик, взявший его за запястья и шепчущий что-то успокоительное.
Проведя, наконец, все подложенные ритуалы перед ликом богини, главная жрица затянула жертвенную молитву и одновременно первый раз стегнула ягодицы мальчика священной розгой. Боль оказалась такой резкой и внезапной, что Витя с трудом сдержал крик. Дальше было еще хуже. Удары поступали размеренно, сперва покрывая ягодицы сверху вниз, потом перейдя на бедра и снова вернувшись обратно, попадая по уже сеченому. Мальчик едва удерживался от воплей, но не мог сдержать слез. Режущая боль в момент удара сменялась саднящей, которая не проходила и даже нарастала с каждым новым приземлением розги. Произносимые над ним слова сливались для мальчика в какой-то нечленораздельный бубнеж, шум в голове, от которого было не избавиться. Не в силах больше терпеть все это, он уже жалобно хныкал и готов был вот-вот сорваться в истерический крик. Похоже, почувствовав это, еще одна жрица положила свои руки ему на затылок, и от них пошло тепло, притупляющее боль. Он, кажется, еще дергался, пытался вырвать у Владика свои руки, а на его несчастном заду, было такое впечатление, словно костер развели, но сознание уже уходило, порождая лишь отдельные обрывочные мысли, и, наконец, погрузилось в спасительную тьму...
* * *
Петька Гаврилов, между тем, тоже без страданий не обошелся. Когда он прибежал в село и всполошил там всех рассказом о чудище, утащившем в озеро Витю Трешнева, ему поверили далеко не сразу, слишком уж невероятной казалась эта история. Помогло лишь то, что озерного обитателя он описывал точно так же, как ранее Михалыч, плюс упоминание, что это никто иной, как пропавший прошлым летом Владик Сомов, который, оказывается, Сомовым вовсе и не родной ребенок, а приемный. О последнем факте сельчане сами узнали только от полицейского дознавателя, расследовавшего исчезновение Владика, и тогда же дали подписку о неразглашении. Петька об этом ниоткуда узнать не мог, кроме как от самого Владика. Так он, выходит, жив?!
Сразу встал вопрос, что теперь делать дальше? Идти на озеро с сетями, чтобы попытаться отловить ими Сомова и спросить, куда тот утащил Витю? Звонить в полицию с риском нарваться на совет обратиться к психиатрам? Оповестить сперва родителей пропавшего, и пусть те сами разбираются со всей этой чертовщиной? На Круглое озеро все же сходили, обнаружив в указанном Петькой месте аккуратно сложенную одежду Трешнева, что подтверждало слова юного Гаврилова. Никакого Владика, разумеется, поблизости не обнаружили, а обшаривать глубокое озеро было нечем. Ладно, пусть власти с ним разбираются, им же все равно на пропавшего дело открывать и искать тело возможного утопленника.
Итак, Петьке все же поверили, но лучше ему от этого не стало. Ему еще никогда не доводилось видеть своего отца в такой ярости! Ну да, самовольно сбежал на озеро, куда ходить было категорически запрещено, мало того, потащил с собой городского гостя, да еще и не удержал его, когда какое-то чудище сманило того за собой в озерные пучины! Петьке было приказано идти в пустой амбар и ждать там.
В ожидании неминуемой расправы мальчика трясло от страха. Обычно, желая наказать Петьку, старший Гаврилов попросту снимал с себя ремень и драл всегда в хате, а не в амбаре. А сейчас его куда понесло и, главное, зачем? Поневоле тут заопасаешься...
Самые худшие Петькины подозрения обернулись явью, поскольку отец вернулся в амбар с кнутом, одолженным у местного пастуха, и велел сыну раздеваться догола. Петька не посмел ослушаться, хотя сердце стучало так, что, казалось, выскочит сейчас из груди. Подозвав сына, отец стянул ему запястья крепкой веревкой и за них же подвесил на гвоздь, вбитый в крепкий столб, подпирающий крышу. Петька теперь не доставал до пола даже кончиками пальцев и мог лишь жалко дрыгаться.
Самая страшная в Петькиной жизни порка началась. Об жуткой режущей боли мальчик орал во все горло, и его истошные вопли разносились, наверное, по всему селу. Как ни извивался он, как ни раскачивался, как ни задирал ноги, кнут все равно находил его спину или ягодицы и оставлял на них очередную кровавую полосу. Хоть и досталось ему в этот раз всего десять ударов, он бы лучше предпочел, чтобы его целый день драли ремнем!
Наконец, отец отшвырнул кнут, снял жалобно воющего сына со столба и на закорках отнес в хату, поскольку самостоятельно передвигаться после такой экзекуции мальчик явно не мог. Там, чтобы остановить кровь, Петьку всего заклеили пластырем, и следующие сутки он провел на кровати, лежа на животе и вставая только по нужде. Затем рубцы на теле поджили, то все равно отдавались болью при каждом движении. О том, чтобы в таком виде выходить на улицу, и речи не шло.
Пока провинившийся шалопай усваивал свой жестокий урок, взрослые сельчане гадали, как теперь сообщать о пропаже юного Трешнева его родителям и властям. Сбежал, мол, на озеро и в нем утонул? А почему всю одежду тогда на берегу оставил? Он же не деревенский ребенок, чтобы купаться без плавок, да и те уже давно все с себя не снимают. Да и как он мог утонуть, если вполне прилично плавает, а в озере том никаких тебе течений, водоворотов, и вода уже достаточно успела прогреться? Тело ребенка наверняка начнут искать на дне озера и, если ничего не найдут, как бы ни решили, что Витю попросту кто-то убил и утопил в болоте. Если учесть, что всего год назад здесь при схожих обстоятельствах без вести пропал Владик Сомов, подозрения на сельчан могли пасть очень нехорошие. Объяснять тогда дознавателю, что Владик тот, оказывается, до сих пор жив, стал похож на огромную лягушку и обитает в том самом озере, а теперь еще и Витю за собой утянул? Так не поверит же, ни за что не поверит, да решит еще, что у них тут массовые галлюцинации начались из-за увлечения какой-нибудь наркотической дурью! Только массовых обысков по этому поводу им еще и не хватает!
Прождав денька три, а то вдруг сам вернется, полиции о пропаже Вити Трешнева все же сообщили. Дно Круглого озера действительно излазали в поисках его тела, даже водолаза из города привлекли. Тот ничего не нашел, но отметил, что дно у озера упругое, прогибается под ногами, так что вполне может скрывать под собой еще одну заполненную водой полость, но как туда попасть, он не представляет, поскольку ни одного заметного отверстия не нашел. В итоге решили, что мальчик все же мог выйти из озера в другом месте и потом незаметно для себя забрести в болотную топь. Какого черта он пошел гулять по тайге нагишом, а не вернулся по берегу к оставленной одежде, старались при этом не думать. Крови или следов борьбы нигде не нашли - и ладно! Предположение, что он мог случайно выбрести на дорогу и уйти по ней, было отвергнуто. Дорога в этих местах была всего одна, ведущая как раз в Лихоборы и проложенная через болота, и бредущего по ней мальчика наверняка бы заметил кто-то из проезжавших.
Родителей Вити о пропаже сына оповестила уже полиция. Они, конечно, примчались в Лихоборы, как только смогли, но как искать его тут, даже не представляли. Полицейские, хоть и не нашли труп, стали уже подталкивать их к мысли оформить на Витю свидетельство о смерти, чтобы как-то закрыть это безнадежное дело. Они бы, может, и поддались на уговоры, да сельчане пожалели безутешную семейную пару и рассказали тайком, что все может быть и не так мрачно. Пропал, мол, тут год назад такой Владик Сомов, а недавно вдруг опять объявился и проживает теперь в том самом озере в виде большой лягушки. Он и вашего Витю туда с собой утащил.
Поскольку родители не соглашались на прекращение поисков, а трупа в качестве надежного доказательства смерти найдено так и не было, Виктора Трешнева объявили в розыск, приостановив следственные действия до получения хоть какой-то информации о нем.
* * *
Витя очнулся в одной из комнат подводного дворца. Боль куда-то ушла, но вместо нее возникло ощущение плотно облегающей все тело одежды, хотя никаких тканей здесь не признавали вообще и, стало быть, одеть его понтидам было просто не во что. Решительно встав, мальчик глянул в украшавшее стену ростовое зеркало и ахнул. Все его тело от шеи до пят покрывала теперь блестящая чешуя, более крупная на туловище и помельче на конечностях. Внимательно оглядев себя со всех сторон, насколько удавалось повернуть голову, Витя счел, что выглядит он сейчас ничуть не хуже юных понтид и может не стесняясь составить им компанию.
Стоило ему выйти из комнаты, как эти девчонки его окружили. Ждали уже, оказывается, его пробуждения и готовы были показать своему новому кавалеру все-все-все, что только есть в их мире. Экскурсию начали со дворца, потом провели по саду, где с удовольствием показали тот самый священный персик, ветвями которого Витю так жестоко излупили на алтаре. Понтиды были почему-то свято уверены, что Витя должен быть за это дереву благодарен. Ну да, за свой новый облик он, конечно, персику обязан, хотя больше, наверное, все же самой богине и тем, кто проводил эту церемонию. Выражения чувств сдерживала память, как больно могут лупить эти прямые гибкие ветви.
Священный персик цвел и плодоносил чуть ли не круглый год, благо здесь, под сдерживающим озерные воды пузырем, всегда было лето. Один из созревших плодов Вите пришлось съесть в порядке причащения к святыне. Персик оказался очень сочным и вкусным, в магазинах таких и не встретишь.
Дальше мальчика ждала веселая прогулка за пределами пузыря, пробраться через который оказалось проще простого. Просто прижимаешься к нему телом, и он тебя облепляет, а потом медленно расступается, скользя по чешуе и вновь стягиваясь за твоей спиной, не пропуская внутрь озерную воду. А дальше начался заплыв с гонками и игрой в салки. Хотя рыбьего хвоста у Вити не было, оказалось, что сдвоенными ногами можно разгонять себя ничуть не хуже. Откуда только силы брались! Видимо, это тоже был подарок богини, поскольку в скорости, верткости и неутомимости Витя теперь ничем не уступал юным понтидам и успешно салил их в игре, хотя тут они, возможно, немного ему поддавались. Владик, кстати, тоже принимал участие в этих играх, только куда уж там лягушке угнаться за рыбами!
Плавать с такой скоростью, что все его одноклассники, увидав это, просто померли бы от зависти, было восхитительно приятно, и это ведь еще озерцо небольшое, нормально не разгонишься! Витю, кстати, заинтересовало, почему вода здесь такая чистая, хотя озеро вроде как не проточное. Выяснилось, что все же проточное, хоть сверху это и не видно. Круглое озеро было таким глубоким, что достигало в нижних своих слоях водоносного горизонта, и на дне его, за пределами защитного пузыря, постоянно били ключи. С другой стороны там же имелась воронка, ведущая незнамо куда, и в нее утекал избыток воды. В результате озеро сохраняло постоянный уровень и в самые засушливые, и в самые дождливые годы.
Играть с понтидами и с Владиком было настолько интересно, что Витя занимался теперь этим целыми днями с перерывами на сон, еду и отдых. Отдых, кстати, тоже был весьма интересный. Сам Витя валялся, восстанавливая силы, а вот девчонки при этом всячески старались его ублажить. Хорошо хоть не все скопом, а по очереди. Стесняться их он давно уже перестал, в этом подводном раю просто не было места такой вещи как стеснение.
Шли дни, и он почти позабыл уже о жизни наверху, даже сны ему стали сниться новые, какие-то загадочные и сладостные, без намека на малейшие тревоги. В них он тоже общался с понтидами, только не со всеми скопом, а, как правило, один на один. Понтиды, в свою очередь, каким-то образом узнали, что ему снится, и готовы были теперь с ним уединяться, при этом продолжая всячески ублажать. Их ласки настолько затуманивали мозг мальчика, что он уже переставал соображать, что делают он, что делает он сам, и даже где это все происходит. Он пребывал в постоянном блаженстве, временами переходящем в настоящую эйфорию, и готов был боготворить своих новых подруг, которые между тем постоянно менялись, и не было случая, чтобы он дважды уединился с одной и той же понтидой.
Когда он пообщался накоротке со всеми, сказка закончилась. Нет, с ним продолжали плавать и играть, но больше уже так не обихаживали, и сладостные сны тоже закончились, да и вся здешняя жизнь вдруг показалась ему несколько однообразной. Даже райское существование может приесться, если в нем не происходит никаких событий. Витя вдруг вспомнил о родном доме, о матери и об отце. Может, они уже узнали, что он пропал из деревни, и теперь беспокоятся?
Наконец, он решился сказать старшей из понтид, что хочет вернуться домой. К его удивлению, та его отговаривать не стала.
- Ой, только как же я появлюсь-то теперь наверху в чешуе?! - вдруг осознал Витя.
- Я сообщу тебе заклинание, которое надо произнести, чтобы чешуя с тебя спала, - успокоила его понтида.
- Навсегда, да?
- Нет, богиня не забирает обратно свои дары. Если ты захочешь вернуть себе чешую и все плавательные способности, тебе достаточно уединиться на ночь и произнести другое заклинание. Чешуя отрастет. К сожалению, растет она куда медленнее, чем отпадает, но зато этот дар теперь с тобой до конца жизни. Надеюсь, ты не будешь держать эту тайну при себе и сообщишь своим друзьям, им здесь тоже будут рады.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Витя.
- И тебе спасибо, что почтил нас своим присутствием. Дам еще один совет: если не хочешь попасться кому-то на глаза в чешуе, всплывай на рассвете, Владик тебя проводит.
Ну вот и все, сказка кончилась. На рассвете следующего дня, попрощавшись перед этим со своими подружками, Витя покинул защитный пузырь и поплыл вверх. Сопровождавший его Владик показал, где в ложном дне есть место, не прикрытое слоем ила, чтобы можно было пробраться, не измазавшись. Распрощались они уже у самой поверхности, и Витя пообещал не забывать нового друга и навещать его здесь каждым летом.
Вынырнув у самого берега и встав во весь рост, мальчик произнес нужное заклинание. Чешуя разом посыпалась в воду и погрузилась в донный ил, как и не было ее. Прохладный утренний воздух обдувал голую кожу, и Витя принялся искать свою одежду. Но ее не было на том месте, где он ее оставлял! Вот чертов Петька, то ли утащил, то ли взрослых сюда привел! Настроение разом упало. Ругая чрезмерно инициативного дружка, Витя соорудил себе дикарскую юбочку из ивовых веток и лопухов, ведь не голым же в село являться?!
Шлепая по пути наглых комаров и шипя, когда наступал босыми ногами на сучки и шишки, мальчик тем не менее упорно шел к дому, вспоминая, а сколько дней-то он провел в озере? Нет, не вспомнить, просто не считал он там эти счастливые дни! У Вити было серьезное предчувствие, что по возвращении его ждет порка. Пусть в прошлый приезд сюда дед с бабкой его не трогали, но он и мелким тогда был, и косяков таких серьезных за ним точно не числилось. А, наплевать! После порки розгами на алтаре ему уже ничто было не страшно.
Хотя юбку из лопухов на самый крайний случай он себе соорудил, попадаться в ней кому-либо на глаза было все же стремно. Пришлось ждать, когда на улице не окажется никакого народа, чтобы незаметно проскользнуть в хату. Витя предполагал натолкнуться там прежде всего на бабку и уже заранее готовил оправдания, но первым, кого он увидел, оказалась мать. Возникла немая сцена, в которой обе стороны не верили своим глазам, а потом Витю чуть не задушили в объятиях.
Вскоре набежали и остальные родственники. Мать все ощупывала Витю, не веря, что он вернулся живой, здоровый и даже ничуть не исхудавший. Оказалось, он отсутствовал целый месяц! На радостях его даже наказывать не стали, хотя дед и бурчал, что стоило бы.
Ему все-таки нашли нормальную одежду, не ту, в которой он ходил на озеро. Ту полиция изъяла в качестве вещественных доказательств, да так и не удосужилась вернуть. Пригласили соседей, и Вите пришлось рассказывать, где он был все это время. Он честно рассказал, но ему не верили, хотя собственных версий ни у кого не было. Витя в итоге вспылил и сказал, что в доказательство может за ночь вновь отрастить себе чешую. На том и порешили.
На следующее утро он продемонстрировал себя в чешуе потрясенным родственникам и при них же ее сбросил. Вот теперь ему поверили безоговорочно, но настоятельно посоветовали никому это больше не показывать и о приключениях в озере не говорить, а то житья ему спокойного не будет - то ли в психушку поместят, чтобы лечить от галлюцинаций, то ли отдадут ученым для опытов, и обитателям озера тоже тогда несдобровать.
Легенду для полиции разрабатывали сообща. Решили говорить, что все это время он прятался на дальней охотничьей заимке и питался имеющимися там припасами. Вряд ли кто специально попрется туда проверять, раз пострадавших нет и розыскное дело можно закрыть. Витины рассказы о подводном дворце решено было оставить местным секретом. Петьке и другим лихоборским подросткам еще раз строго-настрого запретили приближаться к Круглому озеру, но поскольку слушок все же прошел, кто б мог гарантировать, что однажды они не решатся нарушить этот запрет?