Людмила Анненкова давно уже привыкла к звонкам с незнакомых номеров и, можно даже сказать, ждала их, поскольку это мог звонить какой-то благотворитель, готовый оплатить очередную инъекцию ее сыну Валере. Собственные финансовые возможности Анненковых давно уже были исчерпаны, а жизненно необходимое лекарство стоило баснословно дорого, а принимать его необходимо было два раза в год.

- Алло, я вас слушаю, - промолвила она, взяв трубку.

Неизвестный пока собеседник, удостоверившись, что попал по верному адресу, вкрадчиво произнес:

- Людмила Васильевна, у меня есть предложение насчет лечения вашего сына, которое, как мне кажется, вас заинтересует. Дело в том, что наша фирма, специализирующаяся в области генной инженерии, совершила решительный прорыв в деле выращивания нервных клеток и теперь переходит к стадии клинических исследований, в том числе и в плане излечения спинальной мышечной атрофии.

- Вы разработали новое лекарство и хотите предоставить его бесплатно для тестирования? - взволнованно спросила женщина. - Но Валере пока и Спинраза неплохо помогает. Вот если мы не сумеем собрать денег на очередную инъекцию, то, возможно, решимся обратиться к вам.

- У нас не лекарство, а технология выращивания новых органов с несколько измененным генетическим кодом и даже целых тел. Стоить такая операция будет, конечно, дорого, но все равно обойдется куда дешевле той же Спинразы, если ту принимать всю жизнь. К тому же я не слышал, чтобы она приводила к полному излечению. Вот ваш Валера в состоянии ходить?

- Увы, нет, он вынужден передвигаться в инвалидной коляске. Но он может сидеть даже без корсета, и руки у него пока неплохо функционируют...

- Вот видите, даже со Спинразой он все равно обречен на инвалидность, а если вдруг по какой-то причине пропустит очередную инъекцию, ему станет еще хуже. Мы же предлагаем избавить его от болезни раз и навсегда. Все эти активаторы не позволяют полностью возместить уже существующий дефицит мотонейронов и уж тем паче не справляются с дистрофией мышц, и только при замене тела можно кардинально решить обе эти проблемы.

- Ну, мы подумаем... А как называется ваша фирма и где она расположена?

- ЗАО "Кентавр", а зарегистрированы мы в Кирибати, знаете, это такое островное государство в Океании.

- Почему в такой глуши?

- Там масса островов и не самое густое население, можно было арендовать для научных исследований целый остров. Сами понимаете, генная инженерия тесно связана с вирусологией, и такие научные объекты лучше держать подальше от населенных пунктов, а тут для этого просто идеальная ситуация, один океан кругом. Транспортная доступность, конечно, тоже имеет значение, но в столице страны есть международный аэропорт, а оттуда мы всех своих пациентов доставляем к себе на катере, разумеется, за свой счет. Полеты в оба конца для ребенка и сопровождающего его лица мы тоже вам оплатим. Каждый пациент для нас ценен, поскольку заболевание редкое, а желающих принять участие в клинических исследованиях не так уж много, всем хочется иметь дело с уже проверенными лекарствами.

- Хорошо, мы обсудим ваше предложение всей семьей, и тогда я вам перезвоню, - завершила разговор Людмила.

Семейный разговор вечером выдался непростым. Виктор Анненков, глава семьи, особой доверчивостью никогда не отличался, вот и в предложении неведомого "Кентавра" он выискивал все новые подвохи, но под давлением супруги постепенно сдавал свои позиции. Ну да, в качестве донора органов их Валера не годен совершенно, ну да, любая новая технология лечения не может быть внедрена без клинических испытаний, следовательно, разработавшая ее фирма нуждается в добровольцах, ну да, лекарство от спинальной мышечной атрофии можно тестировать только на детях, до взрослого возраста такие больные просто не доживают, так что собеседник Людмилы вполне мог и не врать. Но нужно ли им рисковать своим единственным сыном? Тут Людмила напомнила ему, что необходимую сумму для следующей инъекции они так пока и не собрали и не факт, что вообще соберут, следовательно, риск для здоровья и самой жизни Валеры будет присутствовать все равно, и что самое главное, конца-края таким рискованным ситуациям не предвидится. В таком случае не разумнее ли рискнуть один раз, чем рисковать постоянно?

Виктор все еще колебался, но решающее слово осталось за самим Валерой. К двенадцати годам мальчику смертельно надоело проводить жизнь в инвалидной коляске, пресловутая Спинраза позволяла избежать ухудшения его состояния, но полностью все никак не излечивала, и он утратил уже всякую надежду, что будет когда-нибудь жить наравне со здоровыми сверстниками. А тут вдруг такое сказочное предложение! Если для излечения необходимо поменять все его тело кроме головного мозга, так плевать, пусть меняют, он на все согласен! А если он вдруг случайно помрет во время операции, так лучше уж смерть, чем вечное прозябание! Поняв, что сын никогда не простит, если его лишат этой последней надежды на исцеление, Виктор вынужден был дать согласие на операцию.

Путешествие на Кирибати Валере запомнились смутно. Его прямо в инвалидной коляске загружали в медицинскую "Газель", потом долго везли по городским пробкам до аэропорта, перегружали в самолет, затем, после долгого перелета, еще в один, потом в тропическую жару везли в морской порт, грузили на катер, затем они долго куда-то плыли, и от постоянной качки его стало мутить. По месту назначения он прибыл уже никакой, и его на носилках оттранспортировали в прохладную больничную палату с кондиционером, где он наконец-то немного оклемался и смог спокойно уснуть. Все это время с ним была мать, и если бы не ее поддержка, Валера, наверное, совсем пал бы духом.

Следующий день был полон разных малоприятных медицинских процедур. С утра у него взяли образцы тканей для генетического анализа, модификации генома клеток и их последующего выращивания, потом его раздели донага и "поставили на ноги", а точнее, прикрепили его безвольное тело к какому-то экзоскелету, позволяющему поддерживать его в стоячем положении. В таком виде его несколько раз обмерили, причем работавшие с ним специалисты без стеснения ругались прямо при нем, обсуждая желаемые параметры его будущего тела. Или думали, что он английского языка не знает? Но Валера-то как раз знал и очень даже неплохо, он вообще был умнее подавляющего числа своих сверстников. Ум - это единственное, что в состоянии развивать ребята со спинальной мышечной атрофией, ну, они его и развивают.

Местные генетики помимо дефектов, определяющих развитие атрофии, нашли у Валеры еще полдюжины слабых мест генома, которые могли в будущем стать причиной заболеваний, и предложили заодно исправить их все чохом. Людмила согласилась, и, таким образом, схема предстоящего лечения была утверждена.

Валере уже доводилось раз ложиться на операцию, когда ему исправляли изогнувшийся позвоночник, который не в состоянии были поддерживать в правильном положении его слабые мышцы, и он в общих чертах представлял себе, как должен происходить процесс предоперационной подготовки, но здесь все было не так. Его мало того что уложили в агрегат, напоминавший магнитно-резонансный томограф, так еще и утыкали весь череп присосками с какими-то проводками, через которые в головной мозг последовательно подавались слабые электрические импульсы. Валеру при этом буквально задавила буря ощущений, подобных которым ему еще никогда в жизни не доводилось испытывать, и продлилась вся эта феерия с раннего утра до позднего вечера с короткими перерывами на принятие пищи. Самое интересное, что никто даже и не удосужился внятно разъяснить мальчику, для чего все это было нужно. Занимавшиеся им лаборанты отделались только общими словами, что они якобы изучают прохождение нервных импульсов от разных участков его головного мозга к различным органам, что будет учтено при вживлении нейронов, когда ему станут заменять тело. Валере казалось, что многие из испытанных им ощущений не имели ни малейшего отношения к управлению какими бы то ни было органами, но высказывать свои сомнения он не стал. Он же, в конце концов, не ученый, может, им и в самом деле лучше знать, что при этой операции требуется и почему.

Столь долгое сканирование мозга изрядно его вымотало, и на следующее утро он с содроганием ожидал продолжения этой пытки, но посещавшие его врачи были сегодня сама любезность и даже позволяли себе шутить, не хочет ли он сохранить на память какой-то кусочек своего нынешнего тела, а то ведь после замены его придется утилизировать. Валера решил подыграть и попросил позвонок.

Еще несколько дней прошли в томительном ожидании, и вот, наконец, Сэмюэль Редмонд, глава этого самого "Кентавра", лично явился, чтобы уведомить пациента и его мать, что все органы выращены и все в принципе готово к проведению операции. Улыбался он при этом во все тридцать два зуба. Клиенты подтвердили свое согласие, и операция была назначена на следующий день.

Назавтра Валера испытал, что значит, когда к операции готовят не тело, а исключительно головной мозг. Для начала его напитали какими-то седативными препаратами, погрузив чуть ли не в нирвану, потом подключили его к аппарату искусственного обогащения крови кислородом и глюкозой, которому предстояло поддерживать функционирование его мозга, когда тот отделят от тела, и, наконец, дали глубокий наркоз для введения в искусственную кому. Сознание мальчика при этом угасло, и что там потом с ним делали, уже никак не могло остаться в его памяти...