Поскольку собственная одежда Анвихо безнадежно испортилась во время катастрофы и затем где-то затерялась, из больницы он вышел в неудобных казенных шмотках. Шагая по пыльным городским улицам под конвоем какого-то хмурого мужика, он вспоминал, как еще совсем недавно скучал на борту корабля и мечтал прогуляться по этой самой планете. Как говорится, мечта сбылась, вот только радости не было никакой. Свербила мысль, что он не волен здесь в своих передвижениях. Вот этот самый мужик воспринимает его как сбежавшего из дома бродяжку, которого непременно следует доставить по месту назначения, и нипочем не даст сделать даже шаг в сторону. Ну и зачем ему, Анвихо, это сдалось? Брат его, что ли, по учреждениям этим искать будет? Да нет уж, раз источник вестры здесь почему-то не пеленгуется, он, скорее, предпочтет пройтись по людным улицам, спрашивая всех встречных и поперечных, не видали ли они вот такую юную физиономию. А ретранслировать им в мозги образ Анвихо во всей его красоте, это для Ренгира пара пустяков! Стало быть, и ему, чтобы оказаться быстрее узнанным, надо побольше бродить среди людей, а не сидеть дни напролет за каким-нибудь там забором. А ведь можно было запросто сбежать из больницы, там его никто не сторожил! Так нет же, захотелось по-доброму попрощаться с врачами, вот и следуй теперь за своим сопровождающим, как собака на поводке!

Заведение, куда его привели, больше всего напоминало тюрьму. Во всяком случае, решетки на окнах и огораживающий территорию глухой забор здесь имелись. А ведь он, Анвихо, ничего плохого, кажется, этой планете еще не сделал, это его самого здесь сбили во время полета и чуть не угробили! Или это тут такие порядки, что всех беспризорных детей воспринимают в качестве преступников?

Тетка, оформлявшая новичка, не отличалась радушием. Анвихо она сообщила, что его только потому не отправляют на карантин, что доставили его сюда не с улицы, а из больницы, вызвала какого-то мужика, назвавшегося воспитателем, поручила ему поселить мальчика в какой-то спальне, а напоследок сообщила Анвихо, что его скоро ждет беседа с дознавателем. С каким еще, к черту, дознавателем?!

В спальне Анвихо столкнулся с целой кучей своих сверстников, показавшихся ему чрезмерно нахальными, тупыми и недоброжелательными. Его, конечно, немедленно стали расспрашивать, за что он сюда попал. Представившись потеряшкой, он с не меньшим упорством сканировал содержимое их мозгов, чтобы уяснить, чего вообще можно ждать от этой толпы. В итоге обнаружилось, что сюда действительно доставляют маленьких бродяжек, прежде чем вернуть их в семьи или в детдома, откуда они сбежали, но еще больше здесь оказалось малолетних хулиганов и воришек, временно изолированных в порядке внушения, поскольку отправить их на более длительный срок в какое-нибудь спецучреждение не представлялось возможным, да и сам процесс оформления туда был слишком долгим и муторным. Еще Анвихо узнал, что они тут зачем-то делятся на отряды. Для лучшего управления, что ли? Юный верритель у себя на родине привык воспринимать себя как самоценную личность, с которой надо считаться, а не как объект для разных манипуляций и статистическую единицу в чьей-то отчетности, и потому здешние порядки ему казались дикими. Да и сами новые товарищи... Нет, тот сленг, на котором они между собой общались, он вполне понимал, вот только понятия, стоявшие за этими словами, ему активно не нравились.

Кормили в Центре однозначно хуже, чем в больнице, обращались грубо, дети откровенно ненавидели своих воспитателей, но при этом, в большинстве своем, перед ними же и заискивали, так что Анвихо уже на второй день захотелось вернуться обратно в больницу. Да кто ж его возьмет обратно без какого членовредительства? На беседу с дознавателем идти все же пришлось, и эта встреча оказалась самой неприятной изо всех, что уже состоялись у юного веррителя на Земле.

Дознаватель оказался не очень молодым полицейским, привыкшим беседовать с детьми, как с преступниками. Для начала он предложил Анвихо назвать свое настоящее имя, фамилию и отчество, а также место жительства. Анвихо заверил, что другого личного имени у него нет, его родовое имя дознавателю все равно ничего не даст, а отчества на родине Анвихо просто не в ходу.

- Ты не знаешь, как звали твоего отца? - усмехнулся дознаватель.

- У него сотня имен, известных в разных краях. И по какому мне прикажете называться?

- Проходимец, что ли, твой папаша? Паспортное его имя называй! Или у него паспортов тоже много?

- Он вообще не нуждается ни в каких паспортах.

- Тьфу! Что мне в твоей анкете прикажешь писать?!

- Ну, напишите Люциферович, большой ошибки не будет.

- Посмеяться надо мной решил, щенок?! А я ведь действительно напишу, чтоб ты и дальше с этим клеймом ходил! Проживаешь где?

- Далеко. Вы моего адреса ни в каких базах не найдете.

- Не запирайся, все равно ведь раскопаем!

Из дальнейшей перебранки Анвихо выяснил, что в качестве иностранца его здесь категорически отказываются воспринимать. Когда он только очнулся в больнице, других предположений на его счет и не было, а сейчас, когда он настолько уже освоил местный язык, что даже говорит на нем без малейшего акцента, его тут же записали в россияне и теперь подозревают черт знает в чем. Якобы он угнал где-то летательный аппарат самодельной конструкции и не справился с управлением. О том, что аппарат на деле был сбит, дознаватель, оказывается, и не подозревал. Или тут левая рука не знает, что делает правая, или у военных все так засекречено, что таким вот мелким полицейским чинам об их действиях и знать ничего не положено.

Беседа и дальше шла в той же манере: дознаватель поминутно обвинял Анвихо во лжи, требовал сообщить ему правду, бесился, грозил какими-то санкциями и только что не бил. Так и не добившись от мальчика ничего вразумительного, он пообещал оформить его в качестве сироты, страдающего потерей памяти, и запихнуть в самый паршивый детдом, и тогда близкие родственники Анвихо, если таковые вообще есть, "замучаются собирать справки, чтобы вернуть оттуда свое чадо".

Представить Ренгира, собирающего справки, Анвихо не мог при всем желании, и потому на угрозу отреагировал с презрением, но все же захотел выяснить, чем детдом отличается от этого, уже успевшего ему опостылеть Центра.

- Тем, хотя бы, что там в школу придется ходить! - рявкнул дознаватель. - А то смотрю я, вы уже совсем разболтались здесь и обленились, взрослых ни в грош не ставите!

Анвихо слышал, что и на его планете есть какие-то школы, куда ходят дети, не обладающие веррительскими способностями, и поскольку преподают им тоже отнюдь не веррители, им приходится долго и муторно заучивать всякую научную лабудень, большая часть которой им потом никогда в жизни не пригодится. Но ему-то, способному усваивать огромные объемы информации, свободно читающему чужие мысли, зачем сдалась эта самая школа? Чтобы он там от скуки подыхал? Идти в детдом категорически не хотелось, оставаться в Центре - тоже, при этом он прекрасно осознавал, что никуда его отсюда не выпустят. Расстались они с дознавателем крайне недовольные друг другом.

Полицейский, так ничего и не добившийся от Анвихо, постарался, видимо, в отместку создать ему не самую хорошую репутацию в местном органе опеки, которому предстояло решать судьбу мальчика, так как его предполагаемые родственники так и не дали о себе знать. Анвихо, впрочем, было на это наплевать, он-то был твердо уверен, что его дальнейшая судьба будет определяться отнюдь не здесь и не этими людьми, и к визиту теток из опеки отнесся с полнейшим равнодушием. Он честно сказал им, что ждет, когда его найдет брат, и на том все его злоключения должны закончиться, что ни в какой детдом он не хочет и ни в какой заботе со стороны какого бы то ни было государства не нуждается. В ответ его, конечно же, обвинили в дерзости и во лжи, мол, он явно натворил что-то совсем нехорошее, раз так запирается, и потребовали рассказать о себе всю правду, чтобы они, наконец, могли отыскать его родственников. Почувствовав негативное отношение к себе, по мнению мальчика, совершенно незаслуженное, Анвихо, и без того уже испытывающий все нарастающий стресс из-за отсутствия связи с братом, не выдержал и сорвался. Ах, вы всей правды хотите?! Ну так нате, получайте! Короче, он выложил им все и про свою родную планету, и про своего отца и брата, и про то, кем на самом деле является он сам, и как он сюда попал, и как его сбили не совсем, видимо, адекватные местные военные, и что он вообще думает о здешних порядках. Понимания он, разумеется, так и не нашел, визитерши не поверили ему ни на грош, и одна из них даже шепнула другой, что мальчик, мол, явно бредит, следует срочно проверить его у психиатров. На том и разошлись.

Разобиженный Анвихо думал, что его отправят теперь в какой-то детский дом, но вместо сопровождающих за ним прислали машину скорой помощи, которая отвезла обескураженного таким поворотом дел юного веррителя в детскую психиатрическую больницу.