Еще с раннего детства Анвихо усвоил, что верритель, не способный справиться с собственной психикой, смертельно опасен для окружающих. Поэтому, пока ты мал, тебя жестко контролируют взрослые веррители, а если кто войдет в полную силу, все еще будучи не в состоянии контролировать свои спонтанные реакции, за таким могут следить сразу четверо. К счастью, подобные случаи были единичными и серьезно не угрожали всему сообществу. Сам Анвихо считался вполне адекватным, хорошо обучаемым и никогда не истерил, а если и устраивал время от времени какие-то шкоды, ну так кто в его возрасте подобного не делал?

Тем обиднее было мальчику, что здесь его вдруг посчитали психически больным, а все его излияния о родной планете - шизофреническим бредом. И что, говорить теперь, что он де пошутил? Так они тут же начнут выяснять, как все обстоит на самом деле, и что тогда прикажете им врать? В здешних реалиях он все равно плохо разбирается, любую его ложь смогут разоблачить, и тогда от клейма патологического лжеца ему уже никак не отмыться. Нет уж, раз рассказав о себе истинную правду, он будет придерживаться ее и дальше, что бы тут все о нем ни думали!

На все вопросы персонала психбольницы он сперва хранил оскорбленное молчание, не желая контактировать с людьми, обращающимися с ним, как с каким-то недоумком! Его сперва водворили в карантин для наблюдения, но вряд ли много с этого поимели, поскольку он в ответ принялся медитировать, не издавая ни звука и не меняя своей позы целыми часами. Наконец, по его душу собрали таки врачебную комиссию, и здесь Анвихо все же пришлось развязать язык.

С максимально возможной убедительностью мальчик рассказал, кто он и откуда, как сюда попал и кто должен его искать. Он говорил и с огорчением понимал, что ему не верят ни на грош, смотрят на него, как на какую-то экзотическую зверюшку, которую надо классифицировать, и при этом незачем вдумываться, что она там верещит. Чтобы как-то доказать правдивость своих слов, он покопался в голове возглавлявшего комиссию пожилого профессора и пересказал тому его мысли. Реакция медика поразила Анвихо. Психиатр, конечно же, осознал, что именно ему сейчас говорят, но даже как-то не слишком этому удивился, а на лице его при этом ни единый мускул не дрогнул. Ну и, разумеется, он не стал делиться своим открытием с коллегами.

Вот тут уже у Анвихо возникло страшное подозрение. А что если эти люди, ведущие себя так, словно знать не знают ни о каких веррителях, на самом деле вполне осведомлены об их существовании на Земле? Вот только признавать их они отнюдь не собираются, а напротив, намерены всячески изолировать их от людей и гнобить, загоняя вот в такие вот психиатрические больницы? Стоп, а как тогда им удается этих веррителей контролировать? Будь Анвихо сейчас в возрасте магической зрелости, он бы не только их мысли сейчас читал, но вполне мог бы и ретранслировать им свои, да с такой убедительностью, что они бы у него по струнке ходили! А явись сюда за ним взрослый верритель? Но эти, с позволения сказать, медики почему ничего подобного не боятся, то есть, скорее всего, ни с чем таким и не сталкивались. Как такое вообще может быть?

Ответ пришел как бы сам собой. Не боятся, потому что имели дело только со слабыми веррителями, никак не с вестроносцами, да к тому же не имевшими никаких связей с теми веррительскими кланами, которым обязаны были своим происхождением. Скорее всего, они и рождались-то случайно у родителей, что несли в себе веррительские гены, но сами никакими такими способностями не обладали, а главам породивших их веррительских кланов это дальнее и слабое потомство в свою очередь было не интересно. Возможно, иногда появлялись на свет и более сильные субъекты, но их быстро обнаруживали и забирали с собой поисковые экспедиции вроде той, что возглавлял Ренгир.

Итак, потенциально сильных веррителей отсюда ввозили, а со слабыми местные обитатели научились справляться и потому не ждали подвоха. Но Анвихо-то слаб только пока совсем юн, а на самом деле является отпрыском бессмертного вестроносца и принадлежит к одному из самых могущественных веррительских кланов. Года через полтора он разнес бы тут все безо всякой посторонней помощи, но эти полтора года надо еще как-то прожить, а пока ему остается надеяться лишь на скорое появление его могучего старшего брата. Ощущение собственного бессилия стало просто физически невыносимо, и мальчик нервно закусил губу.

Дальше ему стали задавать вопросы, и он старался максимально правдиво на них отвечать, понимая уже, что никак этим свое положение не облегчит, но не желая врать даже в мелочах. Может, услышав его, у кого-нибудь из этих все же совесть проснется. Потом его усадили за стол и заставили заполнять какие-то дурацкие тесты. Ничего в этом деле не понимая, он в отместку поизгалялся, как мог, пусть теперь разбираются в его писанине! Потом врачи сказали ему выйти из комнаты и за закрытыми дверями принялись совещаться относительно его диагноза. Будто стена это какая-то непреодолимая преграда для чтения мыслей! К сожалению, мыслили они в терминах, смысл которых был Анвихо пока непонятен. Наконец, после не слишком долгих споров, комиссия сошлась во мнении, что у их юного пациента шизофрения, и назначила ему лечение препаратами, подавляющими галлюцинации. Анвихо, услышав это, только хмыкнул. Галлюцинации они собираются подавлять, ага! Интересно, а существуют ли у них вообще препараты, способные подавить реальную память, заменив ее более удобной ложной?

Теперь, когда его официально признали душевнобольным и приняли на лечение, мальчика перевели из карантина в обычную палату, где обитали еще трое его сверстников лет десяти - двенадцати: Тема Новиков, Сережа Цаплин и Витя Алябьев. Анвихо, конечно же, немедленно попытался проверить на них свои предположения и даже несколько разочаровался: ни у одного из этой троицы ни малейших веррительских способностей не оказалось и в помине. Все трое оказались детдомовцами, но родителей своих помнили, причем отнюдь не с лучшей стороны. Воспоминания их о детдомах, впрочем, тоже благостностью не отличались. Над ними там сперва всячески измывались, потом они пообтерлись и научились давать отпор, видимо, даже чрезмерный, поскольку все трое числились в хронических нарушителях дисциплины и за это-то, собственно, в психбольницу и попали, как будто готовность постоять за себя - это какое-то психическое расстройство!

Парни с самого начала показались Анвихо не агрессивными, и он их ничуть не опасался, в вот они его - да. Настоящие шизофреники в этой больнице тоже встречались, и хотя их всех держали на лекарствах, подавляющих агрессию, общаться с ними более вменяемым детям было страшновато или, как минимум, некомфортно. Анвихо готов был убеждать своих соседей по палате, что он не бредит, что он действительно родом с другой планеты, но усилия его пропали втуне. Ну да, здесь же наверняка можно встретить субъектов, у которых шарики зашли за ролики самым причудливым образом, и как теперь доказать, что он не из их числа? Ай, ладно, пусть считают, что он бредит, решил Анвихо, вот брат его здесь появится, тогда-то они и осознают, что он был прав.

Он не успел еще толком познакомиться с соседями, когда в палату заявилась медсестра с таблетками. Юные пациенты безропотно проглотили то, что им было назначено, и Анвихо последовал их примеру, не слишком-то веря, что вся эта химическая хрень как-то может повредить ему, веррителю. На поверку оказалось, что очень даже может! Мальчик внезапно ощутил, что тупеет. Логические связи, прежде легко возникавшие в его мозгу, вдруг перестали улавливаться, словно перед ним возникала какая-то глухая стена, и теперь он был способен только на самые примитивные реакции на окружающую среду.

Анвихо стало страшно. Нет ничего опаснее веррителя, переставшего руководствоваться доводами разума. Если бы какой верритель и в самом деле спятил, его сородичи скорее дали бы ему средство, повышающее его самоконтроль, но уж никак не раскрепощающее инстинкты! А здесь, увы, дело, похоже, обстояло именно так. Уже сам тот факт, что с ним так поступили, мальчик счел глубочайшим для себя оскорблением и поклялся отомстить за это при первой возможности.

Но сколько ни грозись будущей местью, а первой задачей было привести себя в нормальное состояние. Пришлось направить все запасы вестры на нейтрализацию этой гадости, но избавить организм от ее воздействия удалось далеко не сразу и с большим трудом.

Стоит ли удивляться, что на следующий день юный верритель категорически отказался продолжать такое "лечение"? Медсестра, тем не менее, продолжала настаивать, чтобы он проглотил эти таблетки, Анвихо в ответ высказался на повышенных тонах обо всей земной психиатрии, что сознательно оглупляет людей, и конкретно о тех недоумках, что не способны ничего увидеть дальше собственного носа и принимают за бред все, что выходит за пределы их крайне ограниченного опыта. В выражениях он при этом не стеснялся и сыпал нецензурными словами, что довелось ему услышать во время пребывания в Центре временного содержания несовершеннолетних. Внешне его поведение смахивало на натуральную истерию, и медсестра, конечно же, вызвала подмогу.

В палату ворвались два здоровенных санитара, которые без проблем скрутили мальчика и крепко привязали его к койке за все четыре конечности. Этим, однако, санкции не ограничились - медсестра отправилась жаловаться лечащему врачу Анвихо, а тот, ничтоже сумняшеся, прописал внезапно разбушевавшемуся пациенту дополнительные инъекции. Все та же медсестра с санитарами вернулась в палату, Анвихо быстро избавили от одежды, и эта стерва вколола ему какую-то дрянь в обе ягодицы и еще под лопатки. Боль от этих уколов была просто нестерпимая, температура у мальчика резко повысилась, так что ему и думать уже было тяжело из-за жара, а мышцы, напротив, задеревенели, и все, что ему теперь оставалось, это лежать пластом на койке и страдать. Но еще сильнее телесной боли Анвихо сковал ужас. Если здесь именно так принято подавлять веррителей, он же не выдержит и до тринадцати лет точно не доживет! Для избавления ото всей этой гадости ему никакой вестры не хватит! Было очень жалко себя, но какой прок от жалости, когда надо хоть как-то действовать. Мальчик запустил процесс удаления из организма всего этого жуткого снадобья, а до его завершения почел за лучшее отключить собственное сознание и погрузиться в целительный сон.