Маленькое независимое государство Авигрон слабо интересовало близких и дальних соседей. Только постоянная грызня между многочисленными монархиями правоверных позволяла ему продолжать свое автономное существование, не будучи поглощенным какой-то более сильной страной. Держался Авигрон почти исключительно на торговле, и многих коммерсантов привлекали здешние невысокие пошлины. Но все, конечно, понимали, что если у правоверных в кои-то веки появится по-настоящему авторитетный лидер, способный сплотить все это вечно бурлящее море в единую империю, вдохновленную религиозной идеей, то и Авигрону тоже придется туда войти, утратив всякую автономию.

Для влиятельных демократических стран Авигрон был не более чем забавной экзотикой. Ну да, существовало когда-то такое древнее царство, сыгравшее не последнюю роль в мировой истории. Только теперь это уже давно и никакое не царство, а парламентская демократия, а вместе с монархией пропали и все ее пышные ритуалы, так что туристам там уже особо смотреть нечего. Ну да, есть там еще какие-то стражисты, которые когда-то составляли большинство здешнего населения, но не смогли противостоять общемировой тенденции и стали лишенным власти меньшинством, упорно придерживавшимся прежних религиозных воззрений. Хорошая тема для статьи в каком-нибудь популярном журнале на потребу обывателей, не более того. Ну, изучение этой секты способно еще прокормить нескольких университетских профессоров, специализирующихся на языческих культах, ну, еще какое-то количество студентов сочтет интересным записаться на посвященный им курс. Так мало что ли существует другой подобной экзотики? Эти, по крайней мере, мирные, никому терактами не угрожают и вообще, похоже, смирились со своей неизбежной ассимиляцией.

Когда пошли слухи об изгнании стражистов из их родных мест, им, конечно, стали сочувствовать, как сочувствовали любым другим гонимым, но кроме нескольких довольно вялых общественных кампаний это сочувствие ни во что так и не вылилось. Никаких тебе дипломатических демаршей, никаких отзывов послов. Да и не было в Авигроне никаких иностранных посольств, кроме как из соседнего Лайбана - крупного и довольно влиятельного в мире государства правоверных. Вот там посольств хватало, и послы в Лайбане по совместительству считались и послами в Авигроне, пусть даже никогда туда и не наведывались. Тем не менее, раз уж из Авигрона ожидались потоки беженцев, на это как-то надо было реагировать, и реагировали в основном созданием пунктов для их временного проживания. По общему мнению, экзотическая община стражистов, разбросанная по разным странам и весям, вскоре должна была перестать существовать как единое целое.

И беженцы действительно потекли из Авигрона, но ко всеобщему несказанному удивлению это оказались вовсе не стражисты. Сбежавшие из города правоверные разносили слухи о каком-то жутком демоне, вызванном стражистами. Этот демон якобы разрушил городской храм правоверных, еще чьи-то дома, и заставил сгореть или взорваться все вооружение авигронской полиции. И они, беженцы, конечно же организовали бы сопротивление вторгшейся нечисти, если бы не риск погибнуть под завалами вместе со всей своей семьей.

Это было неслыханно! Вечные жертвы вдруг рискнули огрызнуться? Но как они могли справиться с превосходящими силами правоверных, не имея даже оружия? В сказки о каком-то призванном демоне сперва мало кто верил. Вот только поток беженцев все нарастал, и становилось ясно, что в бега вынуждена была податься большая часть населения Авигрона. И все они без исключения твердили и о демоне, и о разрушенном им храме. Какое-то коллективное умопомешательство случилось в этом занюханном Авигроне или... что-то такое действительно было?..

В Авигрон следовало срочно направить разведчиков для прояснения сложившейся ситуации, вот только под какой личиной? В Лайбане тайные агенты демократических стран всегда успешно маскировались под правоверных, вот только правоверным сейчас в Авигрон хода не было. К счастью сами беженцы и подсказали выход, с ненавистью говоря о своих бывших собратьях, которые решили остаться в городе во что бы то ни стало и ради этого даже пошли на смену веры. Не значит ли это, что авигронские стражисты готовы привечать всех своих единоверцев вне зависимости от того, давно ли они уверовали в Стража? Ну, если так, то подгоним вам неофитов.

Когда спешно подготовленные агенты проникли в Авигрон, уже первые их сообщения поставили на уши всю политическую элиты. Оказалось, что беженцы ничуть не врали - демон таки был, и агенты видели его собственными глазами, равно как и разрушенный им храм правоверных. Демона звали Миран, и местные стражисты весьма путано объясняли, каким образом он оказался воплощением их обожаемого Стража, но при этом были от него без ума. Ну, тут их можно было понять: столько лет являться гонимым меньшинством и вдруг, словно в награду за былые притеснения, оказаться на вершине пирамиды. Все они клялись, что правоверных изгнал именно Миран, а сами они и пальцем для этого не пошевельнули, хотя и рады были теперь служить своему нежданному защитнику.

Самое удивительное, что и проникшие в город агенты отнюдь не горели теперь желанием его покидать. В Авигроне страшно не хватало квалифицированных специалистов, а разведчики были мастерами не только в шпионаже, и их охотно принимали на работу с высокими окладами. Пославшим их спецслужбам они теперь цветисто расписывали все преимущества своего внедрения в ряды городской власти и, в принципе, даже не врали, хотя в реальности интересы родных стран вдруг стали для них куда менее значимы, чем возможность реализовать свои сокровенные желания под протекцией Мирана. Правоверные дружно считают его демоном? Ну и хрен с ними, а для них самих он теперь воплощенный бог!

Лайбанского посла в Авигроне события застали врасплох. Сперва он не хотел верить в явление какого-то языческого бога, потом, увидев, что прежняя власть разбежалась, долго не мог понять, с кем ему теперь здесь взаимодействовать, поскольку за международные дела в новом временном правительстве никто не отвечал. Наконец, он прорвался к Гестхову и выразил тому протест по поводу изгнания единоверцев, на что лидер стражистов ответил, что это вовсе не его решение, а воля Стража, которую он просто не имеет права не исполнить, как его верный служитель. Религия правоверных не дозволяла общаться ни с какими демонами, но посол все же рискнул взять на себя грех и попросил об аудиенции у самого Мирана. Как выяснилось, зря старался - Миран сам с ним общаться не захотел, для него все правоверные здесь были на одно лицо, послы они там или не послы. Оставалось лишь слать отчаянные депеши в Лайбан, но там тоже далеко не сразу просекли всю опасность складывающейся ситуации и очухались, лишь когда в страну устремился поток беженцев из Авигрона.

Беженцы, разумеется, всячески старались приукрасить свои страдания и тем разжигали страсти во внимавшем им народе. В столице и еще нескольких лайбанских городах прошли митинги с требованием наказать обидчиков единоверцев, и полиции с трудом удавалось сдержать разгоряченные толпы. Священники в храмах призывали к священной войне против обнаглевших язычников. Правительство Лайбана решило, что вполне можно обойтись и полицейской операцией, но для начала стоит вручить авигронцам ультиматум. Трясущийся от страха посол все же рискнул явиться к ним к Мирану. Демон документ прочитал, хмыкнул и заявил, что если кому-то из лайбанцев надоела жизнь, то пусть являются - он живо поможет им с ней расстаться. Посол отстучал депешу, что ультиматум был отвергнут в самой оскорбительной форме, и попросил разрешения вывезти из Авигрона посольских сотрудников с семьями, поскольку вскоре тут для них может стать небезопасно. Разрешение на временную эвакуацию было получено, и вместе со всеми уехал и сам посол, резонно решивший, что ему нечего делать в стране, где его никто не желает слушать.

Полицейская операция с целью взять под контроль всю территорию этого маленького государства, разумеется, исходя исключительно из гуманитарных соображений, была тщательно разработана и началась по плану, но захлебнулась уже на границе Авигрона. В штаб стали массово поступать истерические донесения, что полицейские автомобили самопроизвольно загораются, стоит им оказаться на чужой территории. Попытались двинуть бронетехнику, но стало еще хуже - в ней разом взрывался весь боезапас. Жертвы уже исчислялись десятками, а ведь доблестные борцы за права единоверцев не встретили еще ни одного авигронца! Плюнув на технику, решили пересечь границу в пешем строю, но тут у оккупантов стали взрываться патроны, и количество раненых сильно возросло. Идти на врага с голыми руками желающих не нашлось, и лайбанская полиция вынуждена была отступить.

Только начав разбирать причины провала операции, лайбанские полицейские начальники вспомнили, что беженцы о чем-то подобном уже говорили, вот только речи их посчитали досужими выдумками. Кому-то пришла в голову мысль задействовать армейскую авиацию, раз вторжение по земле невозможно. Но и высадить десант не удалось: все самолеты загорелись в воздухе, стоило им пересечь границу Авигрона. Не выжил никто. Шок оказался настолько велик, что горячие головы, потребовавшие наказать авигронцев ракетным обстрелом, были срочно отстранены от руководства. Мало ли какие еще козыри есть в рукаве у этого демона? А ну как он не только на границах может все сжигать, но его сила и на территорию самого Лайбана тоже распространяется?!

Самое удивительное, что рядовые авигронцы даже не подозревали, какая опасность угрожала им в эти дни. Миран, взявший на себя защиту государства, об этой маленькой войне даже оповещать никого не стал, а самолеты в небе сжигать он еще в родном Шеви научился. Единственное, что его тревожило - не устроят ли ему соседи торговую блокаду. Но лайбанские правители явно уступали своим умом Робусу Паренту - никому из них это даже в голову не пришло.

Когда позорный провал лайбанцев стал очевиден, а в Авигроне избрали новый магистрат, правительства демократических стран решили, наконец, перехватить инициативу в отношениях с этим обновленным государством, дерзко выбивавшимся из сложившегося мирового порядка. Правоверные, конечно, изрядно всех достали, но ссора с ними привела бы к большим экономическим потерям. Открыто поддерживать их врагов нельзя, выступать на их стороне - противно, но, может, удастся своим посредничеством примирить противоборствующие стороны? Первой инициативу проявила Лютеция, изъявившая желание установить с Авигроном дипломатические отношения на уровне послов.

Глава обновленного магистрата Тенрув Флорси питал к Лютеции изрядное уважение. Не так давно он даже рассматривал ее в качестве места, где может обрести новое пристанище его семья. Переезжать не пришлось, и теперь он мог общаться с лютецийцами не в качестве принятого из милости иммигранта, а в качестве радушного хозяина. Разумеется, он дал согласие на установление дипотношений, и вскоре уже принимал в магистрате Лейна Декариета, полномочного лютецийского посла.

Поздравив Тенрува с избранием на высокую должность и выразив надежду на установление дружественных связей между народами Авигрона и Лютеции, Лейн все же счел нужным выразить сожаление о попрании религиозных свобод правоверных на территории Авигрона, мол, прогрессивная мировая общественность этим крайне обеспокоена.

"Ох, где вы все были, когда наши религиозные свободы здесь попирались..." - подумал Тенрув, но вслух лишь заметил, что решение об изгнании из Авигрона всех правоверных принимал лично Страж - истинный хозяин этой земли, а они, его верные слуги, не могут оспаривать решение своего бога.

Добиваться аудиенции у Мирана и предъявлять претензии уже ему Лейн благоразумно не рискнул. Агентура уже доносила о крутом характере новоявленного бога. Что ему стоны каких-то заграничных правозащитников, когда он так запросто расправляется с теми самыми правоверными, которых эти правозащитники и тронуть не рискуют? Признав решение Мирана воздействием непреодолимой силы, над которой правительство Авигрона не властно, Лейн выразил надежду, что теперь ничто не помещает Авигрону влиться, наконец, в ряды демократических государств, чему может поспособствовать подписание им ряда уже действующих международных договоров, как сугубо экономического характера, так и гуманитарного, направленного на защиту прав человека, что было невозможно под властью правоверных. Тенрув пообещал внимательно рассмотреть столь лестные предложения, и стороны расстались, вполне довольные друг другом.

Лютецией дело не ограничилось, и в течение следующего месяца в Авигроне открылось еще несколько иностранных посольств. Миран появлению на его земле иноверцев рад не был, но высказывать претензии не стал, надо же как-то общаться с соседями, если не хочешь блокады с их стороны, тем более что на возведение в Авигроне собственных храмов они и не претендовали.