Идея посетить какой-нибудь из московских СИЗО родилась у Арнера после встреч с российскими правозащитниками. Всяких ужасов они ему нарассказали прорву, так что даже у инспектора ООКа, по работе часто сталкивавшегося с самыми разными безобразиями властей, голова кругом пошла. В то, что такое в принципе возможно в цивилизованном обществе, не хотелось верить категорически. Но не бывает дыма без огня. Прецессу захотелось лично оценить обстановку в российских тюрьмах, чтобы по возможности отличить зерна от плевел.

Неприятности начались еще у входа. О своем визите Арнер, разумеется, никого не стал предупреждать, дабы тюремное начальство не успело спрятать концы в воду. В результате дежурный фсиновец на входе категорически отказался пропускать на территорию СИЗО невесть откуда взявшегося инопланетного инспектора с вооруженной охраной, дескать, в его инструкции отсутствует подобная категория лиц, имеющая право проходить на территорию охраняемого им учреждения. Реакция эта была вполне предсказуемой, но для Арнера категорически неприемлемой. Он потребовал немедленной связи с начальником СИЗО, после недолгих препирательств таковую получил, но и начальник не проявил ни малейшего желания давать добро на вход опасного иностранца.

- Тогда я выдвигаю вам ультиматум, - заявил Арнер, - либо вы добровольно пропускаете меня с моими людьми, либо я срочно вызываю штурмовой батальон, но тогда уже никто и гроша ломаного не даст за жизнь и здоровье ваших вертухаев.

О грозных налетах российской гварды тюремщики уже знали предостаточно, и становиться очередными ее жертвами их как-то не грело. Дверь распахнулась, и Арнер попал на территорию, на которую не ступала, наверное, нога еще ни одного лиановца. Правда, шокированный начальник СИЗО, похоже, так и не удосужился объяснить своим подчиненным, с кем им предстоит иметь дело. Во всяком случае, встречавший прецесса контролер потребовал от него сдать на хранение все предметы, которые запрещается проносить в СИЗО, да еще и вознамерился подвергнуть его обыску.

- Вот за одно это предложение я мог бы с полным правом пристрелить тебя на месте! - с чувством высказался Арнер. - Личность любого прецесса священна и неприкосновенна, и это следует понимать буквально. Прощаю тебе только из-за твоего невежества. А все эти запреты на пронос кто устанавливал? Российский народ на референдуме или собрание законодателей в рамках своих полномочий? Ах, всего лишь начальник ФСИН своим приказом... Ну так запомни на будущее: никакой чиновник-назначенец даже самого высокого ранга не вправе указывать ни одному прецессу, что тому следует или не следует делать. Для меня эта ваша инструкция - ничего не значащая бумажка, годная лишь на подтирку. Так что давай не будем вступать в совершенно не нужный конфликт, который именно для тебя может очень плохо закончиться.

Речь ли эта произвела впечатление или оружие сопровождавших Арнера гвардов, но фсиновец смирился и даже предложил вызвать оперативного сотрудника, который провел бы грозного визитера по всем интересующим его помещениям СИЗО. Прецесс от предложенного сопровождения не отказался, хотя новый его спутник явно не знал, как обращаться с таким гостем, и поначалу вел себя, как с членами ОНК, которых ему не раз уже приходилось водить по специзолятору.

Планов посетить кого-нибудь конкретно у Арнера не было, и он просто указывал на приглянувшуюся камеру, приказывал ее открыть, входил внутрь и представлялся, предлагая сидельцам высказать все, что у них наболело. Заключенные тоже не знали, как относиться к такому высокому гостю, но, пользуясь случаем, жаловались, причем не только на утеснения со стороны администрации СИЗО и вымогательства блатарей, но и на фальсифицирующих дела следователей и идущих у них на поводу судей. Сопровождавший Арнера фсиновец пытался сперва утверждать, что подследственных можно расспрашивать только об условиях их содержания, но не об обстоятельствах заведенных на них дел, Арнер же не их адвокат и не давал подписки о неразглашении, но был сразу же оборван прецессом:

- Верно, я не адвокат. Инспектор ООК - это такой прокурор, который преследует власть предержащих за нарушения ими конституционных прав граждан, а потому обязан знать все об обстоятельствах этих нарушений. И никаких "следственных тайн" для меня в принципе существовать не может.

Одну из выбранных Арнером камер дежурный надзиратель очень не хотел отпирать, а когда ему все же пришлось это сделать, обитатели камеры самым наглым образом попытались не пустить туда прецесса, стеной встав в узких дверях и игнорируя просьбы дать пройти. Арнеру это надоело, и он врезал в челюсть самому наглому блатарю, стоящему посередине, да так, что тот рухнул на пол. Его подельники, никак такого не ожидавшие, подались в стороны, и вход стал свободен, чем не преминул воспользоваться прецесс. Вслед за ним в камеру втиснулись два его охранника. Сделав несколько шагов и обозрев помещение, они замерли: на полу лежал сильно избитый человек...

- Врача сюда немедленно! - заорал Арнер сопровождающему фсиновцу.

- Я по инструкции не могу от вас отойти, а не то...

- Ты тут еще саботажем вздумал заниматься, тварь?!

Фсиновец зайцем бросился за тюремным медиком, тот пришел, но вел себя слишком вальяжно, за что Арнер на него наорал. Когда избитого понесли в лазарет, прецесс с охранниками двинулся следом, дождался, когда пострадавший более-менее придет в себя, и выяснил, что того зовут Геннадий Кириллов, что избит он был в пресс-хате по приказу местного оперативника за отказ внести крупную сумму якобы на благоустройство СИЗО и что подобные поборы и избиения здесь вполне в порядке вещей.

Разборки продолжились в кабинете начальника СИЗО, куда разъяренный Арнер потребовал вызвать подозреваемого в поборах оперативника. Тот явился, но принялся отрицать и поборы, и даже сам факт избиения, дескать, пострадавший получил свои повреждения из-за того, что свалился с верхней шконки, и теперь клевещет на честных сотрудников, но если инспектор хочет, то они, конечно, проведут тщательное расследование инцидента.

- Вот об этом не беспокойтесь, - процедил Арнер, - но расследование мы, конечно же, сейчас проведем, а точнее, следственный эксперимент. Нэджи, Дизви, - обратился он к двум сопровождавшим его охранникам, - возьмите этого субъекта и и сбрасывайте его с верхней койки до тех пор, пока у него не образуются повреждения, сходные с теми, какие зафиксировали в лазарете у гражданина Кириллова, ну, вы их сами видели.

- Вы не имеете права! - заверещал враз побледневший оперативник, но больше сказать ничего не успел - его выволокли в коридор.

Начальник СИЗО тоже попробовал возмутиться такими методами расследования, но Арнер в ответ лишь усмехнулся:

- Вот только не надо мне здесь рассказывать очередной вариант истории унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла! Если какой-то вертухай смеет нагло врать в лицо проверяющему, то пусть расплачивается за это своими собственными боками. А то вы здесь, гляжу, вообще уже потеряли всякое представление о приличиях.

Десяти минут не прошло, как гварды приволокли обратно в кабинет уже изрядно потрепанного оперативника.

- Ну что, получил он сходные повреждения? - осведомился Арнер.

- Даже и близко нет, шеф, - ухмыльнулся в ответ Дизвиг, - но зато готов уже во всем сознаться!

Оперативник действительно начал каяться и в поборах, и в организации избиений, и в том, что слишком много воли дал всяким блатным порученцам, после чего покорно дал себя задержать. Кажется, водворение в любую камеру он предпочел бы сейчас продолжению этого "следственного эксперимента".

- А теперь что касается заключенного Геннадия Кириллова, - промолвил Арнер, когда оперативника увели, - меня не интересует, в чем он там обвиняется, кажется, в каком-то мошенничестве, но сейчас он становится важным свидетелем по делу о коррупции в возглавляемом вами заведении. И мне очень не хотелось бы, чтобы с ним что-нибудь случилось до окончания расследования этого дела. В связи с этим я своей властью предоставляю ему гарантии безопасности и возлагаю на вас ответственность за ее обеспечение. И не думайте, что это какая-то формальность, от которой можно будет отбрехаться. Ничего подобного. Я официально вам заявляю, что если с Кирилловым в вашем СИЗО что-нибудь случится, вы ответите за это по законам Талиона, то есть око за око, зуб за зуб. А если он вдруг помрет насильственной смертью, вы расплатитесь своей головой. Безо всякого суда и следствия, просто по принципу вмененной вины. Кто бы его там ни убил, организатором сего преступления в любом случае будете считаться вы как лицо, отвечающее за его безопасность. Так что вам решать, как обеспечивать его неприкосновенность. Вот только не думайте, что лучшим выходом станет помещение его в ШИЗО за какую-нибудь выдуманную вину. Я не потерплю, чтобы кто-то нарушал права моих подопечных.

- Но в общей камере ему наверняка постараются отомстить! - взвыл начальник СИЗО. - Он же, считай, весь местный блат-комитет вам сдал! Как я его безопасность обеспечу, особенно по ночам?!

- Да как хотите. Можете лично взять пистолет и охранять его сон в камере, если своим надзирателям не доверяете, - ухмыльнулся Арнер.

- И ночи напролет при нем не спать, да? - взмолился начальник СИЗО. - Ведь я не мальчик уже, возраст, здоровье пошаливает... А подчиненным я не имею право такое приказать!

- Ну, хорошо, - пожалел его Арнер, - тогда я выделяю двух своих ребят, они заселяются в ту же камеру, где будет содержаться Кириллов, и посменно его охранять. Да, и на допросы они тоже с ним будут ходить, а то знаю я ваших следователей, любят они допрашивать обвиняемых без адвоката и применять при этом всякие незаконные методы. А так тронул допрашиваемого и тут же сам получил в лоб!

- Да это же всем нашим правилам противоречит! - взвыл начальник СИЗО.

- Да плевать мне на ваши правила! Либо у Кириллова будет постоянная охрана из моих людей, либо сами охраняйте его с пистолетом.

- О-о-о! Что вы со мной делаете! А ваши люди там хоть без оружия будут?

- Разумеется, с ним. Гварды без оружия вообще нигде не ходят, а в таких опасных местах и подавно. Вам же от этого спокойней будет. Они и в камере порядок обеспечат, и подследственный от них никуда не сбежит.

Проклиная в душе инопланетного инспектора самыми непотребными словами, начальник СИЗО все-таки отдал требуемые распоряжения. Последующие события всем насельникам следственного изолятора напоминали цирк. Ну, а как еще это назвать, когда два вооруженных бугая ни на шаг не отходят от хлипкого мужичонки, сопровождая его и на помывку, и на перевязки в лазарет, и даже на допросы к следователю? По идее, водить Кириллова должен был сотрудник СИЗО, но последние сами боялись гвардов, а потому и с охраняемым им лицом обращались с невероятным в этих стенах пиететом. Никаких тебе наручников, никаких тебе "руки за спину", никакой тебе даже брани, а то мало что эти типы из белой охраны подумают, да и ясно, что при таком эскорте подследственный точно никуда не сбежит.

Геннадий этим своим новым привилегированным положением пользовался на все сто. Охранникам по их требованию доставляли предметы, каких в принципе должно было быть в СИЗО, и охотно делились ими со своим подопечным. Что-то перепадало и другим обитателям камеры. Ходя на допросы сразу по двум делам (по второму - в качестве потерпевшего), при такой-то поддержке за спиной Кириллов смог заставить следователей себя уважать. Терроризирующую СИЗО уголовную шоблу развезли в итоге по другим изоляторам, сдавший всех своих подельников оперативник отправился на зону для бывших сотрудников органов, Геннадий же, от которого и на суде не отходили приставленные к нему охранники, и даже сам Арнер пришел лично проверять, правильно ли тут вершится правосудие, получил по своей статье ниже низшего предела и, с учетом уже отсиженного в СИЗО, вышел через месяц на свободу к большому облегчению тюремного начальства.