Среди жалоб, которые поступали Арнеру, была куча обращений на нечестные выборы на местах. Руководители Национальной информационной системы уже давно предлагали российским властям перевести весь процесс голосования в НИС, но те всякий раз отговаривались, что далеко не все старики с этой системой освоились, и для ветеранов станет смертельной обидой, если из-за невозможности с ней разобраться их лишат права голоса. Так что на выборах по-прежнему использовались все те же бумажные бюллетени, информация из которых только после сканирования попадала, наконец, в НИС для дальнейшего подсчета. Жалобщики при этом утверждали, что участковые избирательные комиссии в некоторых регионах откровенно мухлюют, дают возможность одним и тем же людям проголосовать многократно, расписываясь при этом за получение бюллетеней теми, кто на выборы обычно не ходит.
Если все это было правдой, то подрывались самые основы легитимности существующей российской власти. Поди разбери, сколько из избранных таким образом депутатов занимают, по сути, чужие места? И как теперь относиться к законам, принятым с их участием? По лиановским понятиям все это прямо подпадало под уголовные статьи об узурпации власти и должно было караться самым жесточайшим образом, вплоть до объявления бенефициаров фальсификаций вне закона, но все это надо было еще доказать, а вот как?
По российским законам за чистотой выборной процедуры должны были следить наблюдатели от кандидатов, партий и созданных специально для этого общественных организаций, но вот действительно ли они присутствуют на всех участках? Жалобщики это отрицали. По их утверждениям, избирательные комиссии кое-где старались удалить с участков независимых наблюдателей, прибегая для этого к помощи полиции и даже местных бандитов, активистов всячески запугивали, необоснованно обвиняли в экстремизме и в мелком хулиганстве, чтобы был повод для задержания. Дошло до того, что в некоторых регионах уже просто не находилось достаточного количества желающих, чтобы прикрыть наблюдением все участки.
Приходили жалобы и от кандидатов, которым просто не дали выдвинуться. Для проведения собрания по выдвижению надо было арендовать зал, а владельцы таких помещений категорически отказывались сдавать их в аренду тем кандидатам, что были неугодны местным властям, а если помещение все-таки удавалось снять, в здании вполне могли отключить свет, устроить потоп, или прямо в разгар собрания являлась полиция с сообщением о якобы заложенной бомбе и выгоняла всех из зала для проверки.
Иногда фальсификации все же удавалось выявить, но виновные ва них сплошь и рядом уходили от ответа. Задержанных "карусельщиков", последовательно голосующих на разных участках, полиция почему-то отпускала, следователи отказывались заводить дела, а судьи верили почему-то оправданиям уличенных фальсификаторов и отказывались принимать во внимание даже видеозаписи нарушений, якобы неизвестно, когда именно они были сняты и вообще могут быть постановочными. Оскорбленные наблюдатели взывали к Арнеру, и прецесс понимал, что все эти безобразия так и будут бесконечно длиться, если не устроить их организаторам показательную порку.
Первым делом он решил поучаствовать в процессе выдвижения кандидата. Зал для собрания удалось снять без особых проблем, но потом владелица здания вдруг задергалась и попыталась разорвать договор аренды. Пришлось Арнеру побеседовать с ней самолично и напомнить об уголовной ответственности за воспрепятствование гражданам в осуществлении их избирательных прав. Женщина расплакалась и заявила, что на нее давят. Выяснив должности давивших, Арнер тут же их всех обзвонил, поведав, как он в аналогичной ситуации разобрался с одним видным эфэсбэшным чином. Рассказ оказался столь убедительным, что личных визитов не потребовалось.
Желающие сорвать собрание, однако, не смирились, а попытались зайти с другого боку. В разгар заседания Арнеру сообщили, что к зданию подъехали полицейские со служебной собакой и требуют срочно очистить помещение, чтобы они могли провести поиск заложенной мины, о которой некто якобы сообщил по телефону. Приказав охране не поднимать паники и никого не впускать, прецесс сам вышел объясняться на крыльцо. Напористый полицейский капитан, на пути которого встала нанятая Арнером белая охрана, требовал срочно допустить его людей в здание, грозя в противном случае привлечь их к ответственности. Гварды это делать отказывались, ссылаясь на отданный им Арнером приказ. При появлении самого прецесса все взоры, естественно, обратились к нему. Капитан опять забубнил что-то о террористической опасности и чтобы их немедленно пропустили, а не то...
- А не то что? - ухмыльнулся Арнер. - Капитан, вы осознаете хоть, кому только что угрожали? Я - всенародно избранный прецесс, ни один чиновник не имеет права ничего мне предписывать. И кроме того, вам известно, какое мероприятие проходит сейчас в этом здании?
- Да наплевать какое, я тут при исполнении... - завелся полицейский.
- Ах, при исполнении... Ну, в таком случае, спешу вас уведомить, что я здесь тоже при исполнении, а вы только что пытались насильственно вмешаться в законный избирательный процесс. И это только из-за звонка какого-то неизвестного анонима? А если он заявит, что заминировал здание Госдумы, вы тоже броситесь выгонять оттуда депутатов в разгар пленарного заседания? Ах, там за безопасность другие органы отвечают... А как вы думаете, мы, резонно опасаясь провокаций, не проверили зал перед началом собрания на предмет всяких закладок? И откуда тогда здесь взяться этой самой мине? Вот у меня есть полная уверенность, что этот самый пресловутый звонок - обыкновенная полицейская провокация, так что ищите "террориста" среди своих сослуживцев или их добровольных агентов, а срывать выдвижение кандидата я вам не дам.
Полицейский, тем не менее, продолжал настаивать, и Арнер предложил ему "компромисс":
- Хорошо, я дам вашим людям осмотреть зал заседания, но если там ничего не окажется, задержу вас за заведомо ложное сообщение о террористическом акте со всеми вытекающими последствиями. Вас такими условия устраивают?
Приглядевшись к Арнеру, капитан понял, что да, этот точно задержит, и предпочел ретироваться. Атака была отбита.
Теперь предстояло разобраться с наблюдением. Вскоре предстояли выборы губернатора Краснодарского края, а это был один из тех регионов, откуда чаще всего жаловались на гонения на независимых наблюдателей. Что ж, если местным жителям уже небезопасно стало заниматься этим делом, надо привезти людей из Москвы, решил Арнер, связался с одной из наблюдательских организаций и организовал поездку трех десятков волонтеров, зафрахтовав для этой цели междугородний автобус. Помимо будущих наблюдателей в поездку отправились десяток бравых молодцов из свиты самого Арнера.
Неприятности начались еще в Ростовской области, где автобус был остановлен экипажем гаишников, заявивших, что эта машина якобы находится в розыске. Арнер тут же потребовал продемонстрировать ему запись в базе данных, об этом свидетельствующую. Гаишник сделал вид, что не знает, как работать с компьютером. Пришлось вместо него найти эту базу и продемонстрировать служивому, как производить в ней поиск. Естественно, никто данный автобус в розыск не объявлял. Уличенный во лжи гаишник, попытался ретироваться, но ему не дали. Двое рослых гвардов мигом его скрутили, а сам прецесс предъявил задержанному обвинение по второй части статьи 141 Уголовного кодекса Российской Федерации, после чего гаишника со скованными за спиной руками загрузили в автобус. Напарник его в истерике пытался до кого-то дозвониться, но преследовать автобус так и не рискнул.
- Это уже черт знает что такое! - ругался Арнер, когда, уже на территории Краснодарского края, в салон вволокли очередного задержанного полицейского. - Это уже шестой! Они тут что, совсем с ума посходили? На каждом посту нас тормозить собираются?
- Скоро места для задержанных не хватит, - буркнул гвард Дизвиг, охранявший прецесса.
- Ничего, тут мы скоро районный центр будем проезжать, вот там всех задержанных и сгрузим, - оптимистично ответил Арнер.
Обитатели полицейского участка обалдели, когда рядом с их зданием затормозил автобус и оттуда одного за другим вывели шестерых скованных наручниками гаишников, да еще потребовали оформить их задержание по совершенно экзотической для здешних мест статье. Истерические звонки в краевой центр вопроса не разрешили, хотя тамошнее начальство наверняка знало, кто и какие приказы отдавал этим гаишникам, вот только признаваться опасалось - репутация у Арнера сложилась уже очень нехорошая. Наскоро допросив всех задержанных и пригрозив неминуемыми санкциями, если их просто отпустят из-под ареста, прецесс приказал продолжить поездку.
Прибыв в краевой центр и распределив наблюдателей по участкам, Арнер совершил "визит вежливости" в местное УВД, где буквально ногой открыл дверь в кабинет начальника местного центра "Э". Проигнорировав возмущение хозяина кабинета, прецесс предложил ему добровольно признаться в отдании преступного приказа задержать наблюдателей в дороге, чтобы они опоздали к началу голосования и можно было безнаказанно совершить все вбросы.
- Запираться не советую, - добавил Арнер, - я уже успел допросить шестерых сотрудников госавтоинспекции, которые исполняли этот приказ, и все они утверждают, что руководили ими именно сотрудники возглавляемого вами центра. Я теперь имею все основания задержать и их по подозрению в совершении государственного преступления и не сомневаюсь, что кто-нибудь из них наверняка вас сдаст, так что ваш собственный арест - лишь вопрос времени, а деятельное раскаяние поможет избежать ответственности.
"Борец с экстремизмом" оказался пройдошливым типом и вытребовал себе гарантии, но зато УВД Арнер покидал уже с его показаниями против губернатора края. Оставалось прижать последнего, и вопрос с фальсификациями выборов в этих местах можно было считать решенным.
В избирательных комиссиях, где не ждали появления московских наблюдателей, началась тихая паника. Осуществить запланированные вбросы никак не удавалось, полиция, некогда охотно удалявшая неугодных наблюдателей с участков, враз присмирела, получив от собственного начальства указания ни во что не вмешиваться, а то появился тут злобный лиановский инспектор с вооруженной свитой, который за такие дела самих их враз арестует. Спешно мобилизованная местная гопота, косящая под казаков, попыталась было наезжать и даже размахивала нагайками, но по вызову наблюдателя на участок тут же являлись парни из белой охраны и с удовольствием начищали этим гопникам физиономии.
Труднее оказалось справиться с организованными каруселями, но и тут многое удалось. Наблюдатель отследил появление на участке организованной группы, голосующей по открепительным удостоверениям, и тут же оповестил Арнера. Гварды встретили карусельщиков у выхода, проследили, как те загружаются в автобус, проследовали за ними на другой участок, где и задержали при попытке вновь проголосовать по открепительным, которых у каждого карусельщика (сюрприз!) оказалась при себе целая пачка. Незадачливые голосовальщики были впоследствии оштрафованы, а организаторы сего процесса попали под уголовное дело.
Результаты выборов в итоге разительно отличались от тех, которых ждала местная власть. Губернатор не переизбрался, а его сменщик, благодарный за свое избрание пришлым наблюдателям, пообещал искоренить сложившуюся систему фальсификаций.
В Москве гражданские активисты поздравляли Арнера с успехом проведенной им операции, но предупреждали при этом, что Краснодар - далеко не самый сложный в этом плане регион. В некоторых национальных республиках такая обстановка, что наблюдатели со стороны туда даже заглядывать боятся. Подойдет время выборов в Госдуму, и там опять наверняка начнут рисовать нужные властям результаты, и ведь не проконтролируешь их никак!
- Проконтролируем, - усмехался в ответ Арнер. - На каждую хитрую гайку, как у вас говорится, найдется свой болт! Для начала я предупрежу вашу Центральную избирательную комиссию, что фальсификация выборов в общенациональном масштабе будет означать узурпацию власти, а судебная коллегия ООК просто обязана принимать к производству подобные дела. Если будет выявлено, что фальсификация серьезно исказила результаты выборов, Россия может быть признана страной без законной власти со всеми вытекающими. Разумеется, тут же встанет вопрос о персональной ответственности за это, и падет она прежде всего на организаторов выборов. Не хотят же члены ЦИК стать персонами вне закона? Для вынесения решения наша судебная коллегия, разумеется, будет собирать свидетельства, в том числе заявления наблюдателей о зафиксированных ими фальсификациях. Могут оболгать? В принципе могут. Но если на руках у наблюдателя окажется копия протокола с подписями членов избирательной комиссии, где количества голосов, отданные за те или иные партии или кандидатов, отличаются от тех, что потом были введены в НИС, либо такого наблюдателя выдворили с участка еще до подсчета или без предоставления ему копии протокола, то судебная коллегия ООК наверняка сочтет фальсификации доказанными. Чтобы этого избежать, надо на каждом избирательном участке держать иностранного наблюдателя, присланного самой ООК. Свидетельствам своих людей доверия, конечно, будет больше. Думаю, такая аргументация проймет любого, и в ЦИК просто вынуждены будут дать согласие на прием наших наблюдателей в любых количествах. Ну а дальше я направлю на каждый участок в проблемных регионах вооруженного гварда в качестве такого наблюдателя, а уж эти ребята никому не позволят ни голосовать дважды, ни получать сразу несколько бюллетеней, ни уж, тем паче, рисовать в протоколе цифры, взятые с потолка. И наезжать на них будет смертельно опасно и бандитам, и даже полицейским. В ответ на любую угрозу тут же получишь пулю в лоб и перспективу войны с гвардой в случае возмущения. У вас же не сумасшедших, готовых воевать с гвардой? Ну, стало быть, и честное голосование мы вполне сможем обеспечить. Даже не сомневайтесь!