Эгерд чуть не с насмешкой наблюдал за тем, как разоряется российский министр иностранных дел, вызвавший его в МИД для вручения ноты протеста. Ну да, конечно, "неслыханное вмешательство в дела суверенного государства", "попрание судебных решений", "убийство служащих ФСИН, честно исполнявших свой служебный долг".
- И что из всего этого следует? - ухмыльнулся он. - Вы готовы объявить нам войну? Или назначить референдум о выходе из Генерального договора?
По враз перекосившемуся лицу оппонента стало понятно, что таких последствий тот никак не жаждал.
- А теперь послушайте меня, - продолжил Эгерд. - За прошедшее десятилетие мы вложились в вашу страну, что называется, по полной программе. Все базовые элементы инфраструктуры нашей связи с Землей расположены именно на вашей территории. Практически вся ваша промышленность работает по нашим технологиям, юридически входит в наши концерны, да и вообще связана с нами миллионами самых разнообразных связей. Наша Национальная информационная сеть давно уже вытеснила ваш убогий земной Интернет. Вы думаете, что все это так просто можно разорвать и бросить на произвол судьбы? Вижу, что не думаете. Да вот беда, наши коммерсанты считают себя вправе вести дела только с законно избранными властями, в том числе региональными и местными. Догадываетесь, какая тут связь с освобождением из тюрьмы вашего гражданина Полянцева? Он свидетель по делу об узурпации власти некоторыми вашими высокопоставленными чиновниками, которое только что приняла к рассмотрению судебная коллегия нашей Организации охраны конституции.
- Это вмешательство в наши внутренние дела... - вякнул министр.
- А мы не собираемся держать в партнерах суверенный преступный режим, - ответил Эгерд. - Или вы станете утверждать, что ваш шеф здесь совершенно не причем? Что это не он назначает сотрудников своей администрации и потому не должен нести никакой ответственности за их преступления? И что для замазанных в этом деле функционеров ФСБ он не является Верховным главнокомандующим? Они что, сами себя назначили на занимаемые посты? Судебная коллегия ООК тоже наверняка задастся этими вопросами и потребует ответа персонально от вашего шефа.
- Вряд ли наш Президент станет на них отвечать.
- Ну, в таком случае суд вполне может счесть, что данные чиновники действовали по прямому его указанию. За такие дела у нас прецессов объявляют вне закона. А если таковым будет признан ваш шеф, за этим логически следует признание Российской Федерации страной без законной власти и ультиматум с требованием досрочных перевыборов под международным контролем. Если вы его отвергнете, лидес объявит операцию по восстановлению в России конституционного порядка, а дальше вас ждет неизбежный и очень быстрый разгром, временная оккупация и те самые перевыборы, только уже без участия вашей команды, поскольку лиц вне закона гварды в плен не берут, а попросту вешают или расстреливают на месте. Да, именно так у нас положено разбираться с преступными режимами. Так не лучше ли вашему шефу, не вставая в позу и не дожидаясь официального ультиматума, самому разобраться с этими назначенными им негодяями? Судебная коллегия ООК, конечно, все равно доведет процесс в отношении них до конца, но, поскольку они уже будут покараны, никаких дополнительных санкций выносить не будет. Ну и, разумеется, с преступной практикой шантажа прецессов должно быть решительно покончено, а то в случае выявленного рецидива никто уже не поверит, что ваш шеф тут не причем.
Министр стоял как оплеванный. Ему потребовалось, наверное, с минуту, чтобы выдавить, наконец, что предостережения Эгерда будут приняты к сведению. О своей ноте он, разумеется, уже и не вспоминал. На том аудиенция и закончилась.
На следующий день страну всколыхнули новости о задержании главы Управления внутренней политики Администрации Президента и начальников двух управлений ФСБ по обвинению в превышении должностных полномочий. Никто не разъяснял, в чем именно это превышение заключалось, но широко разошлись слухи, что все это связано с недавним освобождением из колонии и вывозом в Лиановес некого журналиста, раздобывшего компромат на всех этих важных чиновников, которые на самом деле были очень влиятельными решалами. Падение серого кардинала с подручными вызвало шок у чиновничьей братии и стремление впредь избегать любых неформальных связей. Устоявшаяся уже система принятия решений в обход законов просто-напросто пошла под откос.
Пока в Москве кипели эти страсти, Арнер отчитывался перед председателем ООК о результатах своей командировки на Землю.
- Просто блестяще, - подвел итог Сарлин. - Один смененный диктаторский режим, еще один, получивший пробоину ниже ватерлинии, да и главного нашего союзника ты заставил свернуть с неверной дороги. Это уже не говоря о внушении ценности принципа адовэнк всяким левакам, заигравшимся с государственным вмешательством в сугубо частные дела. Знаешь, когда я посылал тебя туда, то не рассчитывал, что ты сделаешь даже половину того, что совершил в реальности.
- Венесуэльского каудильо, да, спихнули, - кивнул Арнер, - а вот относительно исправления российских властей у меня что-то пока маловато уверенности. Неуютно они себя чувствуют в свободном обществе, потому и тянет их вечно то в империю, то в совок. Пока не сменится поколение действующих политиков, вряд ли там следует ждать кардинальных перемен...
- А оно сменится и очень скоро, - утешил его Сарлин. - Российская молодежь теперь буквально живет в НИСе, для нее дики все эти барские замашки нынешних властей, холопство и шовинизм. А этим, нынешним, долго не удержаться. Люди голосовали за них из-за их якобы крутости, но что от этой крутости осталось, когда им пришлось без боя сдавать своих подручных? Ни один чиновник, попирающий законы, не сможет быть теперь уверен, что в случае чего его сверху прикроют, а следовательно, лучше и не нарываться. А без этой армии готовых на любое преступление холуев что могут сделать бесчестные власть предержащие? Вот именно что ничего! Даже выборы благодаря твоим усилиям сфальсифицировать не смогут. Так что скоро и в России будет достаточно порядочных людей на самых высоких постах.
- Ну, поживем - увидим, - наконец, согласился с ним Арнер, перед тем как раскланяться. - По крайней мере, себя мне не в чем упрекнуть. Свою работу там я проделал честно, теперь можно будет и немножко отдохнуть.
КОНЕЦ