Август, наконец, закончился, и дружная компания юных обитателей коттеджного поселка отправилась в свою новую школу. Здесь, оказывается, по случаю первого сентября принято было дарить цветы учителям, и Ладик, одетый в щегольский новый костюм, вооружился букетом купленных гладиолусов. Следовало бы, конечно, вырастить что-то свое, но для этого они слишком поздно сюда переехали. Ничего, мать уже распланировала цветники перед домом, и на следующий год у них точно будут собственные георгины.
Местные ребята приглядывались к Ладику с большим любопытством. Что уж им там наболтали про приехавших сектантов, но они, кажется, меньше бы удивились, явись он сюда в косоворотке, старинных широких портах и с большим крестом на пузе. А так с виду вполне современный мальчик, хорошо упакованный, достаточно рослый и даже симпатичный. Зная, видимо, что Ладик записан в английскую языковую группу, какой-то пижон из французской решил обратиться к нему на языке Мопассана, вставив в речь весьма серьезную скабрезность, видимо в надежде, что его не поймут, и тогда можно будет похихикать над новичком. Ладик, однако, тут же ответил на том же языке, куда более витиевато и тонко, но не без вставленных шпилек. Вряд ли пижон все в точности понял, но общий смысл явно уловил и заметно сдулся. Зато девчонки сразу заинтересовались, какие еще языки знает Ладик, и как же было тут не распушить хвост и не отвесить им всем комплименты на десятке более-менее распространенных языков, разумеется, с немедленным переводом на язык родных осин. Радостный писк был ему наградой. Все, не успел войти в общество, а уже, кажется, стал первым парнем на деревне.
Ладик пригляделся, а как там обживается Сенька среди своих второклашек. Не, похоже, тоже нашел общий язык с новыми товарищами и даже чему-то уже смеется.
Больше всего, однако, Ладомира интересовало, а как вольется в свой пятый класс Яша? Можно было предвкушать грандиозный скандал уже на торжественной линейке, но Якова Воскобойникова на ней что-то было не видать. Вряд ли этот блаженный заболел, стало быть, просто не хочет портить людям праздник. Взрослые ему, что ли, это посоветовали, ведь общине сейчас надо доказывать местному люду свою нормальность и способность к социальной интеграции, а не выпячивать свою особость и близость к Богу. Это тоже никуда не денется, но всему свое время.
Кира Петровна Скороходова помимо того, что вела у них английский, оказалась еще и классным руководителем их шестого А, а посему на первом же уроке постаралась поближе познакомиться с новичком, попросив его рассказать по-английски, где он раньше жил. Если она рассчитывала на десяток корявых фраз, которые с трудом могли выдавить из себя даже местные хорошисты, то явно просчиталась - Ладик заливался соловьем пол-урока, красочно описывая быт их горно-таежного поселка, употребляя при этом массу оборотов, которые учительница-то может быть и знала, а вот ее ученики точно нет, и вообще им трудно было воспринимать такую быструю речь. Кира Петровна явно заслушалась и слишком поздно сообразила, что пора бы его уже прервать, а сделав это, наконец, непредусмотрительно отвесила комплимент его оксфордскому произношению. Ладик тут же уточнил, что может произнести это хоть на американском диалекте, хоть на шотландском, хоть на новозеландском, хоть на кокни. Учительница заинтересовалась и выбрала кокни. Ну, Ладик и выдал. Шестиклассники с изумлением переглядывались, с трудом вылавливая в этом речевом потоке знакомые слова. Что, и это тоже английский?! Так действительно в Лондоне говорят?! Ладик понял, что сорвал банк. Во-первых, почти весь урок оказался посвящен ему одному, и Кира Петровна даже не успела объяснить новый материал (естественно, тем, для кого он новый). Во-вторых, на ближайшей же перемене к нему подошла куча просителей, желающих, чтобы Ладик делал за них задания по английскому. Он согласился, если они взамен в очередь станут решать за него всякие математические задачи. Взаимовыгодный обмен был скреплен рукопожатиями.
Кира Петровна, впрочем, тоже отнюдь не была дурой и быстро просчитала, кто теперь будет поднимать успеваемость по ее предмету в шестом А. Она отловила Ладика в коридоре и поинтересовалась, какой язык он теперь изучает? Ах, турецкий... Тогда пусть он и занимается им на ее уроках, и хоть наушники использует, хоть что, лишь бы другим ничего не подсказывал, а отличные оценки она ему всегда выведет. Ладик и тут согласился, но остался в раздумьях, как ему теперь пройти между Сциллой и Харибдой без излишних потерь.
Первый день в Оболоньской школе для поселковых ребят прошел без особых проблем, но потом всякие заморочки все же начались. Первой в директорский кабинет ворвалась преподавательница физкультуры и трагическим голосом заявила, что почти у всех сектантских детей, даже у девочек, на бедрах видны следы от розог разной степени давности. Она, конечно, не стала у них ничего выпытывать, чтобы не травмировать детскую психику, но сам факт...
Андрей Викторович пожалел, что не расспросил ни одного из взрослых сектантов, какими методами они наказывают своих отпрысков дома, хотя вон в той же Америке есть такие церкви, адепты которых не мыслят воспитания детей без физических наказаний, ссылаясь при этом на Библию. Может и божьегласцы такие же? Ай, да что теперь об этом рассуждать, когда он уже принял в свою школу их отпрысков и, как ни крути, теперь тоже за них в ответе.
- А сектантские дети очень от этого страдают? - внезапно спросил он.
- От того, что одноклассники видят на них эти следы? - уточнила физкультурница. - Знаете, я такого не заметила. Соседи в строю вовсю на них пялятся, а тем хоть бы хны!
- Ну и не будем тогда раздувать пожар на пустом месте, - предложил директор. - Вы же не знаете, может им это их культ диктует, а с религиозными чувствами сейчас надо быть все-таки поаккуратнее...
Едва ему удалось успокоить физкультурницу, как к нему в кабинет ввалилась учительница математики, проводившая сегодня урок в пятом А классе.
- Вы только представьте, Андрей Викторович, захожу я в класс, а там у входа стоит этот новенький, Яков Воскобойников, совсем без ничего! Все дети на него пялятся, а он даже не краснеет и улыбается блаженно, как дебил! Я ему кричу: "Как ты ведешь себя, охальник! Хоть бы прикрылся чем! Тут же девочки на тебя смотрят!", а он, знаете, что мне ответил? Каким-то речением Христа, якобы из Евангелия от Фомы, обращенным к апостолам, что они, мол, тогда увидят его, когда обнажатся и не застыдятся, и положат одежды у своих ног, подобно малым детям, и растопчут их! Нет, вы когда-нибудь такое слышали?!
- Дражайшая Анна Павловна, - успокаивающим голосом промолвил Степанов, - я, знаете ли, вовсе не знаток Евангелия от Фомы и не могу судить, говорится там об этом что-то или нет. Я, конечно, постараюсь связаться с матерью Якова и выяснить, в чем тут дело. Другие дети из их секты одеты более чем прилично.
- Пока вы будете с ней связываться, вокруг этого охальника уже вся школа соберется, - возразила ему математичка. - Надо срочно его одеть или хотя бы заставить убраться с территории учебного заведения, хотя бы и с помощью полиции, или там психиатров вызвать из областной больницы.
- А основания для этого есть? - уставился на нее директор. - К административной ответственности его по малолетству не привлечешь, юридически он еще ребенок, и нет таких законов, что дети обязательно должны быть на людях одеты. Да, это выглядит жутко неприлично и обществом совсем не поощряется, но... Но вот были же в истории Руси юродивые, вполне, кстати, взрослые люди, которые тоже нагими по улицам ходили, и это даже считалось признаком их святости. Я не знаю, какое место занимает Яков в этой их секте, но постараюсь это в ближайшее время выяснить. И, кстати, совершенно зря вы его сравниваете с дебилом. Я видел его табели и могу сказать, что большинству предметов он успевает на отлично, в том числе и по вашему.
Рассерженная математичка увещеваниям не вняла и ушла, хлопнув дверью, а Степанов с сожалением припомнил, что ему даже не довелось побеседовать с этим самым Яшей. В школу его записывала мать, принесшая все табели сына, и у директора и мысли не возникло ей отказать. Ему тогда почему-то казалось, что в этой секте все дети как уже знакомый ему Ладомир, а тут вдруг вон какие неожиданности повылезли...
Ладику вся эта история тоже вышла боком, потому что, когда он на перемене готовился уже уткнуться в вожделенный словарь, примчался Сенька и заорал: "Там нашего Яшку бьют!" Пришлось запихивать книгу в рюкзак и мчаться спасать блаженного. Как выяснилось, насели на Яшку пацаны из его же класса, мол, неприлично себя ведет. На самом деле, вел себя Яша очень прилично и осторожно, ни к кому даже не пытался приставать со своими поцелуями и поучениями, но для пацанвы, к тому же еще и наслушавшейся своей учительницы, для конфликта хватило одной его наготы. Яшу несколько раз чувствительно пнули, провоцируя на драку, он стоически все снес и никому не ответил, тогда его просто повалили на пол и стали мутузить. Случайно увидевший это Сенька помчался за подмогой.
В холл, где происходило избиение, Ладик ворвался практически одновременно с Мишкой Севастьяновым и Володькой Колгуевым. Втроем они расшвыряли нападавших, а некоторым, особенно борзым, от души надавали тумаков. Помятый, но непокоренный Яша поднялся с пола и заявил своим обидчикам, что все им прощает, поскольку они помогли ему в усмирении гордыни. Все местные пацаны, разумеется, вытаращили на него глаза и уже вполне созрели до мирных объяснений, но тут на поле завершившегося боя пришли учителя и похватали всех его предполагаемых инициаторов. Так Ладик во второй раз оказался в директорском кабинете, и на сей раз не по самому приятному поводу. Драчунов оставили после уроков, хорошенько отчитали и только после этого сдали на руки родителям.